Религия, верования,обычаи, традиции, обряды
Ремесла и промыслы
Традиционное жилище
Традиционная одежда
Национальная кухня. Рецепты
Фольклор
Язык и письменность

Называют себя нгегида, негида, нейдальцы — от эвенк. нгегида — «береговые», «крайние». Известно также самоназвание елкан бэйенин — на бэйенин — «здешний», «местный» или амнун бэйенин — «амгуньский человек». До начала ХХ в. негидальцы были известны русским еще и под этнонимами гиляки, орочены. Некоторые именовали себя по названию рода (Аюмкан, Нясихагил и др.). В языке два диалекта — верховской (на Верхней Амгуни) и низовской (низовье Амгуни, Лиман, Амур). Особенности языка сближают низовской диалект с языком ульчей, нанайцев, орочей, а верховской — с эвенкийским. Почти 70% родным языком считают русский.

У негидальцев насчитывалось 13 родов, главным образом эвенкийского происхождения. Они регулировали брачные отношения, проводили религиозные обряды и др. Крупные роды — Нясихагил и Аюмкан — включали до нескольких десятков семей. Малочисленные, состоящие из трех — пяти семей, объединялись в экзогамные союзы (духа), в которые входило 4 — 6 негидальских, иногда нивхских, ульчских и эвенкийских родов. Такие союзы сплачивали территориально-соседскую общину.

В середине XIX в. негидальцы жили преимущественно по Амгуни с ее притоками Немилен, Ольджекан и др., по рекам, впадающим в озера Чукчагир, Удыль, у озер Орель, Чля (левобережье Амурского лимана), по р. Тугур, впадающей в Тугурский залив южной части Охотского моря. Отдельные семьи жили по Амуру в селениях ульчей и нивхов. Культура, в силу тесных контактов с соседями, сходна с эвенкийской, ульчской и нивхской.

В конце XIX в. на Амгуни возникли русские золотые прииски, где селились также эвенки, корейцы и др. Более 85% негидальцев приняли крещение, тогда же была создана миссионерская школа.

В XX в. традиционное хозяйство и культура негидальцев существенно пострадали из-за потерь запасов рыбы в притоках Амура, а также многочисленных реконструкций и переформирований колхозов, переселений людей. Многие коренные жители уходили из исконных поселений в города и поселки на Амуре, на работу в лесную промышленность и другие отрасли.

В рыболовецких колхозах остались люди преимущественно пожилого возраста. Традиционная культура почти утрачена, отдельные предметы обуви и одежды еще можно встретить на стариках-рыбаках и охотниках, а в домах — старую утварь. Ее берегут, как и тканевые аппликации с традиционным амурским орнаментом. По данным 1997 г. современные негидальцы живут в основном в Ульчском районе (209 человек) и в районе им. Полины Осипенко (167). Места их компактного проживания — с. Тыр и с. Белоглинка. Они занимаются животноводством, овощеводством на приусадебных участках; на зиму заготавливают консервы. Некоторые обрабатывают и выделывают шкуры, шьют одежду.

Религия, верования, обычаи, традиции, обряды

По религиозным воззрениям негидальцы были анимистами. Они считали, что мир населён духами, которых делили на обыкновенных — свен — и злых — амбан. Посредниками между людьми и духами выступали шаманы.

Надо сказать о том, что анимистические воззрения негидальцев были связаны с концепцией трёх стихий.

Духи неба ниспосылали удачу при охоте на копытного зверя — лося и дикого оленя, а также на пушного — соболя, лисицу, хорька, колонка, белку, зайца. Местом приношения жертв духам неба с просьбами об удачной охоте и здоровье являлись родовые мольбища — алачинки, которые каждый отдельный род устраивал недалеко от селения. Среди изображений различных духов на мольбище имелись деревянные человекообразные фигурки духа-хозяина солнца – тыйгани — и духа — хозяина луны — омнанкан, которые передавали хозяину неба – бохга — просьбы охотников и их жертвы.

Хозяин водной стихии – му — влиял на успешную рыбную ловлю. Если в роду были утонувшие сородичи, которые становились помощниками хозяина воды, то осенью, после ледостава, и весной, перед ледоходом, совершались моления у проруби. Центральное место в отношении влияния на судьбу всего рода и каждого его члена отводилось духам четырёх стихий: неба — бохга, тайги — хуяан, воды — му, огня — подя, среди которых главенствовала дух Небесной старухи — бохга эденин.

Негидальцы верили, что дух того или иного животного (дух тайги — хуяан) скрывается в определённой части тела самого животного и что именно он помогал охотнику в его нелёгком промысле, защищал его в тайге или на реке, отводил болезни и приносил удачу. Поэтому каждый охотник имел при себе амулет — синкэн: перо или коготь, кусочек кожи или пучок волос. В этом амулете скрывался дух — хозяин почитаемого животного, — так считал абориген — негидалец. Божества делались из дерева, их почитали, угощали. До сих пор традиционно сохранились угощения хозяину воды — му, хозяину огня — подя, которых просят удачной рыбалки, охоты, здоровья, благополучия в семье. Существенным элементом в представлениях негидальцев были различные приметы, поверья, запреты — одяви, обычаи — итка.

Вот некоторые из запретов — одяви:

• Палку, на которую вешают котелок для варки пищи, воткнув, оставлять нельзя: заболеешь неизлечимой болезнью. Это табу существует до настоящего времени.
• Когда едешь по озеру, и рыба плещется в это время, нельзя говорить «рыба играет», надо говорить «листья падают». Иначе переведётся рыба в этом озере.
• Спиной в дом дрова не заносят, с грохотом не кладут, поперёк дома не кладут. Грех.
• На одной стороне дома не спят постоянно, дом может перевернуться как лодка, осиротеет.
• Через человека нельзя перешагивать, грех. Укорачиваешь человеческую жизнь.
• В угол дома ногами не ложись, разрушаешь свой дом.
• Над собой рукавицы не вешают, грех. Рукавицы мнут твоё сердце, оно делается больным.
• Молоток никогда не клади у дверей, грех. Молоток навсегда выгоняет жильцов из дома.
• Никогда под голову не кладите детскую одежду, ребёнок будет болезненным.

Что касается многочисленных запретов, сопровождавших негидальцев в повседневной жизни, то наиболее типичными были одяви, связанные с культом медведя. Убивали медведя из лука на отведенной для этой цели площадке. При разделке туши строго следили, чтобы не повредить ни одной кости: их собирали и хоронили в особом срубе. Считалось, что содержавшийся по всем правилам зверь после его ритуального убиения возвращался к своему «отцу» — духу — хозяину тайги.

Если с человеком случалось в тайге несчастье, и охотник попадал в лапы медведя, что у него были галигда, то есть вещи «меченого». На такие вещи накладывалось табу, нельзя было их брать никому с собой в тайгу.

Если запрет почему-либо не соблюдался, существовали способы, опять- таки магического характера, выяснить причину его нарушения или избежать неблагоприятных последствий. Так, например, нельзя было заранее говорить о том, что охотник добудет зверя. Если же этот запрет кем-либо нарушался, то охотник брал палку, на которой висел котёл для варки пищи над костром, плевал на конец палки со словами: «Людей болтовню нацепи на себя и не пускай», и втыкал в землю другим концом.

Вот некоторые обычаи — итка.

• На охоте ли, на рыбалке ли будь, надо угостить хозяина огня — подя, в противном случае — не быть удаче.
• Когда заночуешь в лесу, сделай зарубку на толстом дереве, и когда дерево будет стонать, ни один нечистый дух не подойдёт, испугается.
• Ночью никогда не ходят по воду, говорят, что с водой в дом можно принести плохое.
• Весной и осенью никогда на ночь не оставайся без воды в доме, обязательно принеси заранее. — -Говорят, если останешься на ночь без воды, то перелётные птицы выпьют твою кровь.
• Не надо говорить «мышь», надо говорить «дверь твоего дома».
• Не надо говорить « заяц», надо говорить «старик бегает».
• Не надо говорить « карась», надо говорить «старуха плещется».

Члены рода, жившие в одном селении, молились в тайге у общей лиственницы (тойо, торо), на которой вырезали лицо Верховного Бога. Здесь ставили скульптурные изображения различных духов, приносили бескровные жертвы (сугдэчэ) хозяину тайги (калгам) и другим духам (неба, земли, рек, моря). Считалось, что по дереву духи поднимаются на небо и передают небесным божествам просьбы людей вместе с их дарами.

Через каждые 3 — 4 года в честь умерших родственников устраивали медвежий праздник (мгаска), для которого выкармливали медвежонка. При этом член общины, вырастивший медведя в специальном срубе (койчан), должен был придерживаться многих правил и запретов. На медвежий праздник приезжали родня и друзья, устраивали игры, водили хороводы с песнями, слушали сказителей. Женщины в нарядной одежде пели и танцевали.

Негидальцы неукоснительно соблюдали обряды похорон. В них обычно принимали участие почти все члены общины: мужчины делали гроб, женщины шили погребальную одежду (халат, фартук, ноговицы, обувь, а для богатых — шубу и шапку). Погребальную одежду украшали вышивкой белым подшейным волосом оленя по ровдуге. Дом умершего обвязывали веревкой, покойника клали на пол, у изголовья ставили еду, бутылки с водкой. Все члены общины приносили покойному подарки. В гроб клали табак, мешочки с продовольствием, мужчинам — копье, лук, посох (тийэвун), нож, женщинам — посуду, принадлежности для шитья, ложки и др. Все вещи обязательно ломали, «чтобы там целыми стали». В некоторых селениях гроб обертывали берестой и ставили на землю, в других — на пни. В начале ХХ в. стали хоронить в могиле. На месте погребения разводили костер, бросали в него кушанья, лили чай. По-разному хоронили утонувших или погибших на охоте, детей, умерших до года, близнецов и др. Считалось, что судьбы душ покойных неодинаковы и зависят от обстоятельств смерти.

В шаманских костюмах и атрибутах многие детали совпадали с ульчскими и нанайскими: пояс с металлическими коническими подвесками (нямка), бубен овальной формы (унтувун), посох (туде), колотушка (гесивун), юбка (упси).

Аналогично ульчам и нанайцам негидальские шаманы весной и осенью совершали обряд очищения жилищ и людей. В этот день они украшали себя и предметы культа «священными стружками».

Наверх

Ремесла и промыслы

Основа хозяйства — рыболовство и таежная охота. Верховские, жившие в горной местности, занимались и оленеводством. Рыбу ловили круглый год. Проходных лососей добывали заездками, неводами, летними сетями (адил) и зимними (анга) для подледного лова, четырехугольными и мешкообразными, ставными и плавными.

Специальные сети ставили на самую крупную рыбу — тайменя (саханамагда) с шириной ячей в 15 пальцев, на горбушу (элкунмагда), на мелкую рыбу — чебака (окочомагда) и др. использовали однозубые остроги (дёбго, дябгы), соскакивающие с древка, и трезубые (чапка), а также крюки (элгу, умака) и переметы на осетровых (кивтэ).

Охотились на соболя, за которым уходили иногда на сотни километров. Промысловый период, начинавшийся с конца октября, продолжался 3—4 месяца. На соболя расставляли волосяные петли (хойка) и сеточки-«рукавчики» (адилкан); на другого мелкого зверя — самострелы (сэнму) и ловушки (канггулта). Пушнина предназначалась в основном для обмена у торговцев (первоначально у маньчжурских, позднее — у русских) на ткани, муку, металлические инструменты, украшения и т.п. Лосей, медведей, оленей добывали в течение всего года самострелами (туга), луком (бэи) со стрелами (богда, нёй) с металлическими (луки, лухи) и костяными наконечниками. С копьем (гида) чаще ходили на медведя или на лося, которого загоняли по глубокому снегу или по насту. Копытных в период гона подманивали с помощью берестяной трубы (туйавкан).

С конца XIX в. распространилось огнестрельное оружие. Верховские охотились верхом на оленях, низовские — по насту на прямых лыжах-голицах (тэтчэнну), а по снегу — на подволоках, более коротких, гнутых и подклеенных камусами или нерпичьими шкурами (соксила). Обычно пользовались ручной нартой (анаксагда), иногда выдолбленной из лиственницы волокушей (келчи).

К ручной нарте припрягали от одной до трех собак.

Женщины с детьми занимались собирательством. Издавна были известны мука, крупа, а с конца XIX в. — картофель, которые выменивали у русских. Низовские выращивали картофель сами. Близ южных границ Охотского моря эпизодически занимались морским зверобойным промыслом. Нерпу били гарпунами и огнестрельным оружием. Хозяйственные занятия и явления природы нашли отражение в названиях месяцев: «времена добычи горбуши» (июль), «осенней кеты» (сентябрь), «петель на соболя» (октябрь), «весенней добычи лося» (март), «месяц появления завязи у таежных ягод» (май) и т.п. Низовские и отчасти верховские негидальцы держали ездовых собак. Семья обычно имела одну упряжку в 10 — 12 собак. Их запрягали попарно или «елочкой». Верховские разводили ездовых оленей, использовали верховые и вьючные седла (намэ, нэмэ), оленью нарту (торку). Наиболее распространенным средством передвижения для дальних поездок и при добыче рыбы летом у низовских была дощатая остроносая плоскодонка амурского типа (огда), иногда с парусом. Верховские и озерные негидальцы пользовались каркасными берестяными (алкагда, омочин) и долблеными (огдама) лодками. Ими управляли двулопастным веслом (олингки) или короткими узкими веслами (мэлбикэн), а на мелководье отталкивались от дна двумя шестами. С конца XIX в. многие приобретали лошадей для занятия извозом.

Наверх

Традиционное жилище

Верховские вели кочевой образ жизни, жили в чумах, подобных эвенкийским, а позднее под влиянием русских стали строить примитивные полуземлянки.

Низовские жили в больших домах (хагдун, дё), похожих на ульчские хагду и зимники нанайцев. Обычно дом стоял около реки, а рядом с ним амбар на сваях (наку, нэху) либо, на сваях же, более вместительное сооружение — такту. Между зимником и рекой размещали вешала из жердей для вяления рыбы, просушивания неводов и сетей; на свайных лабазахпомостах хранили орудия лова и утварь. Летники строили рядом с зимниками или в местах летнего лова рыбы. Это были четырехугольные сооружения из жердей и бересты (огдан) или конусообразные, крытые берестой или рыбьей кожей (кхалты). В тайге на местах промысла делали полуземлянки со срубным основанием в два-три венца, и двухили четырехскатной кровлей, заваленной плахами, лапником и снегом.

Поселения состояли из 2 — 4 домов. В крупнейшем на р. Амгуни селении Самнян в 1897 г. их было всего десять. Жили территориально-соседской общиной. В нее входили семьи различного родового и национального состава, например эвенкийские, реже — нивхские или ульчские. Основное назначение общины — взаимопомощь во всех сферах жизни: на промыслах, в сооружении дома, лодок, проведении праздников, свадеб, похорон, поминок, при родах. Возникавшие конфликты в общине разрешал межродовой суд.

Наверх

Традиционная одежда

Традиционная одежда негидальцев — амурского типа. Из ткани на вате и рыбьей кожи шили халаты с разноцветными орнаментами, выполненными красками. Носили нагрудник из заячьего меха (уйпун), фартук (бэлгэпун) поверх охотничьей куртки, шубы из собачьего меха (ненанди), куртки из шкур лося и оленя (конгго), а также шубы (сун), юбки (хоскан) из шкур тюленя или собаки, короткие штаны из ткани или рыбьей кожи (хэйки) и ноговицы. Мужские шапки и рукавицы из меха, а женские — шелковые на меху или на вате.

Названий для обуви — в зависимости от покроя, материала, назначения, украшений — было много (тэргэмэ, лобдирма, хэмчира, олот и др.). Обувь с поршневидной головкой изготовляли из кожи рыб или сивуча, голенища кроили отдельно.

Внутрь вкладывали стельку из травы. Обувь с подошвой шили из ровдуги или камусов оленей, лосей; она напоминала эвенкийские унты. В начале ХХ в. получили распространение русские мужские рубахи и сапоги.

Наверх

Национальная кухня. Рецепты

Рыбу ели в вареном, жареном, печеном, сыром (строганина) и вяленом виде. Ее жарили на вертелах, а мясо — на проволочных сетках. Рыбные супы варили с приправами из трав. Рыбий и нерпичий жир добавляли почти во все блюда. На вешалах из жердей вялили юколу. Путем томления рыбы без воды в течение нескольких часов изготовляли жирную массу септулу, хранившуюся очень долго. Из голов и кишок вытапливали жир. Костяки, оставшиеся от заготовки юколы, сушили, толкли и кормили этой мукой собак. Кожу рыб разных пород использовали для изготовления одежды, обуви, сумок, парусов, покрышек для построек из жердей и т.п.

Наверх

Фольклор

У негидальцев было развито прикладное искусство. Мужчины резали по кости и дереву, женщины вышивали подшейным волосом оленя и изготавливали всевозможную берестяную утварь.

Жанры фольклора разнообразны: исторические предания о происхождении родов (ульгу), о жизни в прошлом, сказки (тэлунг), загадки (нэнэвкан), поговорки (гумнев хэсэ), ритуальные предписания-запреты (одяви), плачи, лирические, рыбацкие песни (ихэн), припевы в хороводе (хэдё), заимствованные у эвенков или известные только негидальцам.

В прежние времена, по воспоминаниям стариков, почти в каждом селении был свой сказочник. Повествование обычно начиналось вечером, а заканчивалось глубокой ночью, а то и утром. На охоте или рыбалке по вечерам рассказывали сказки о животных, мифы о духах-хозяевах.

Самым распространенным жанром негидальского фольклора является сказка — тэлун. Можно выделить несколько её видов:

• сказки о животных,
• сказки сатирические или бытовые,
• сказки чудесные или волшебные,
• сказки детские,
• сказки кумулятивные или кольцевые,
• сказки о героях-богатырях или героико-эпические.

Для негидальских сказок характерны стихотворные вставки. В группе сказок о животных основными персонажами являются лисица, белка-летяга, лягушка, мышь, сова, ворон, дятел, маленькие птички, нерпа, налим и т.д. Нередко эти сказки не являются сказками о животных в узком смысле слова, так как в них большую роль играет человек.

Сатирические сказки дают весьма колоритное развитие темы о способах добычи хитростью себе жены, а также сюжета о глупом и умном брате. При этом, в отличие от эвенкийских и эвенских, эти сказки насыщены элементами чудесного, в связи с чем их нельзя называть бытовыми в узком смысле слова.

В волшебных сказках выделяется цикл сказок о героях с чудесными превращениями — о черепе, корьгге, ножичке, коршуне, вороне, под видом которых герой пускается в путь в поисках жены и в конце концов превращается в доблестного охотника. Негидальские героико-эпические сказки, по-видимому, должны быть отнесены к числу дальневосточных сказок о герое Анда Мэргэне — Добром молодце и героине Пудин — Девице-красавице. В этих произведениях монологи и диалоги ведущих персонажей поются, у каждого на свой мотив.

Среди улгу(й) — преданий можно выделить два отличительных вида. В первую группу входят предания в узком смысле слова, т.е. исторические сказания о происхождении негидальских родов, их переселениях, межродовых столкновениях и пр. Второй цикл составляют легенды об охотниках, окрашенные анимистическими воззрениями и представлениями об окружающем мире, пронизанные отголосками тотемистических отношений к таким внушительным представителям дальневосточной фауны, как медведь и тигр. Такие легенды связаны с различными запретами — одяви и с верой в действенную силу талисманов — синконов, которые ниспосылаются неудачливому охотнику, сироте или бедняку его покровителем, одним из духов, в том числе богатой невестой, полюбившей сироту и т.д. К этому циклу тесно примыкают распространённые легенды о непочтительном отношении к духу огня — подя.

Сказки и предания отражают как народный быт негидальцев, так и его повседневную мудрость.

Возьмём, к примеру, сказку, рассказанную негидальцем Кини И.А. «Злой дух покинутого селения».

«Один человек поехал на собачьей упряжке, доехал до того места, где находилось покинутое селение, и решил переночевать. Поднялся по склону берега до одного единственного сохранившегося балагана — зимника, привязал своих собак ( всех вместе, лишь сняв потяг с передка нарты) и вошёл в зимник, вошёл, чтобы переночевать, нарубил дров, развёл огонь в печке — осоке, сложенной из жердей, обмазанных глиной, стал варить себе еду — просо-буду, варил в кашу, котёл у него закипел. Тут на матице (вверху) послышался голос: «Как булькнет — то даже не узнаешь»- произнёс. «Дай-ка я схожу своих собак хорошенько привязать!» — сказал, решивший переночевать человек. Взяв рукавицы и шапку, вышел и собак как следует запряг в нарту. Затем повёл на поводке одну лохматую собаку к дому, отворил дверь и швырнул её в двери внутрь. Лохматка его завизжала. Он кинулся обратно к нарте, рванул повод (надетый петлёй на тормозную палку) и крикнул собакам: «Пошли!». Тут выскочил злой дух, побежал и ухватился за задний борт нарты. Тогда тот человек рубанул мечом и отрубил четыре пальца, злой дух отстал. Тот человек ночью добрался до своей деревни, поднялся по склону берега, собак всех вместе привязал, вошёл в дом и рассказал, как всё было. На другой день встал спозаранку и пошёл посмотреть, — а у него на нарте, на заднем борту, четыре пальца».

Загадки:

Белые люди рубят-рубят, красный человек заносит-заносит. (Зубы, язык)

Старики сидят-сидят, шапки у них белые-белые. (Грибы)

Ноги как палки, голова как молоточек, руки как щипцы, глаза навыкате, есть животик и прозрачные крылышки. (Стрекоза)

Негидальские необрядовые песни (ихэн), как и у других тунгусо-маньчжурских народов, сугубо индивидуальны и сочиняются «по случаю». Условно их можно разделить на личные (биографические, лирические, шуточные, плачи), колыбельные, сольные импровизации и песню-танец, которую исполняют без инструментального аккомпанемента (за исключением ритуальных шаманских песнопений под звуки бубна).

Мелодии имеют интонационные связи с музыкально-звуковыми культурами северных тунгусов-оленеводов (эвенков, эвенов), амурских тунгусо-маньчжуров (ульчей, нанайцев и нивхов). Музыка медвежьего праздника (наска) уникальна. На протяжении всех обрядовых церемоний женщины маленькими палочками играют на ударном музыкальном бревне (тумкэвун), подвешенном на козлах, и танцуют ритуальные танцы (чово). Наигрыши и танцы связаны с мифологическим контекстом, на который указывают их названия: «Гром гремит», «Дорога совы», «Собака лает» и др. Кульминация праздника — круговой танец (хэзэ — хозо) с возгласными напевами. В нем участвуют все мужчины и женщины, его относят к категории эвин — «игра, танец, развлечение, соревнование».

Ссылка для прослушивания песен: http://music.lib.ru/s/sibirskaja_etn_muz/alb3.shtml

информация со страницы http://letopisi.ru/index.php/negidaljskiy_foljklor), http://www.narodi-severa.ru/negidaltsi-10.html

Наверх

Язык и письменность

 Негидальский язык наиболее близок к эвенкийскому.

 По некоторым особенностям произношения выделяются «низовской» (нижне-амгуньский) и «верховской» (верхне-амгуньский) говоры. Различия между говорами незначительны.

Негидальский язык — агглютинативный, суффиксальный. Языку свойствен сингармонизм по подъему. Все гласные могут быть долгими и краткими. Существительное имеет два числа, девять падежей; систему посессивных форм, причем различается отчуждаемая и неотчуждаемая принадлежность. Глагол согласуется по лицу и числу; имеется развитая система времен и наклонений; несколько причастий и деепричастий. Нейтральный порядок слов — SOV, подчиненные предикации оформляются в основном нефинитными формами.

В 2009 году создана письменность негидальского языка. Вышел электронный учебник для начальных классов.

Негидальский алфавит:

Аа	Бб	Вв	Гг	Ғғ	Дд	Ее	Ёё	Жж	Зз
Ӡӡ	Ии	Йй	Кк	Лл	Мм	Нн	Ӈӈ	Оо	Өө
Пп	Рр	Сс	Тт	Уу	Фф	Хх	Цц	Чч	Шш
Щщ	ъ	Ыы	ь	Ээ	Юю	Яя

Долгота гласных на письме обозначается макронами

Язык сохраняется только в быту, в основном среди старшего поколения; большинство негидальцев говорят на русском, который в настоящее время является основным языком общения. В России негидальским владеет 147 человек

Наверх