Религия, верования,обычаи, традиции, обряды
Ремесла и промыслы
Традиционное жилище
Традиционная одежда
Национальная кухня. Рецепты
Фольклор
Язык и письменность
Чукчи или луораветланы (самоназвание — ԓыгъоравэтԓьэт, оравэтԓьэт) — немногочисленный коренной народ крайнего северо-востока Азии, разбросанный на огромной территории от Берингова моря до реки Индигирки и от Северного Ледовитого океана до рек Анадыря и Анюя.
Своё название, которым их называют русские, якуты и эвены — адаптированное в XVII в. русскими землепроходцами чукотское слово чаучу (богатый оленями), каковым именем чукчи-оленеводы называют себя в противоположность чукчам приморским — собаководам — анкальын (приморские, поморы — от анкы (море)). Самоназвание — оравэтԓьэт (люди, в единственном числе оравэтԓьэн) или ԓыгъоравэтԓьэт (настоящие люди, в единственном числе ԓыгъоравэтԓьэн— в русской передаче луораветлан). Соседи чукчей — юкагиры, эвены, якуты и эскимосы (на берегу Берингова пролива). Тип чукчей — смешанный, в общем монголоидный, но с некоторыми отличиями. Глаза с косым разрезом встречаются реже, чем с разрезом горизонтальным; ширина скул меньше, чем у эвенков; встречаются индивиды с густой растительностью на лице и с волнистыми, почти курчавыми волосами на голове; цвет лица с бронзовым оттенком; цвет тела лишен желтоватого оттенка.
Смешанность типа (азиатско-американского) подтверждается некоторыми преданиями, мифами и различиями в особенностях быта оленных и приморских чукчей: у последних, например, собачья запряжка американского образца. Окончательное решение вопроса об этнографическом происхождении зависит от сравнительного изучения чукотского языка и языков ближайших американских народностей. Один из знатоков языка, В. Богораз, находил его близкородственным не только с языком коряков и ительменов, но и с языком эскимосов. До самого последнего времени по языку чукчей причисляли к палеоазиатам, то есть к группе окраинных народов Азии, языки которых стоят совершенно особо от всех остальных лингвистических групп Азиатского материка, вытесненных в очень отдалённые времена из середины материка на северо-восточные окраины.
Современная этногенетическая схема позволяет оценивать чукчей в качестве аборигенов континентальной Чукотки. Их предки сформировались здесь на рубеже IV—III тыс. до н. э. Основу культуры этого населения составила охота за дикими оленями, в достаточно стабильных природно-климатических условиях просуществовавшая здесь до конца XVII — начала ХVIII вв. [1] С русскими чукчи столкнулись впервые ещё в XVII столетии. В 1644 году казак Михаил Стадухин, первый доставивший известие о них в Якутск, основал Нижнеколымский острог. Чукчи, кочевавшие в то время как на восток, так и на запад от Колымы, после кровопролитной борьбы окончательно покинули левый берег Колымы, оттеснив при своем отступлении эскимосское племя мамаллов с побережья Северного Ледовитого океана к Берингову морю. С тех пор в течение более ста лет не прекращались кровавые столкновения между русскими и чукчами, территория которых граничила с российской по реке Колыме на западе и Анадырю на юге, со стороны Приамурского края (подробнее см. Русско-чукотские войны).
В 1770 году после неудачной кампании Шестакова Анадырский острог, служивший центром борьбы русских с чукчами, был уничтожен и команда его переведена в Нижнеколымск, после чего чукчи стали менее враждебно относиться к русским и постепенно стали вступать с ними в торговые отношения. В 1775 году на речке Ангарке, притоке Большого Анюя, была построена Ангарская крепостца, где, под охраной казаков, происходила ежегодная ярмарка для меновой торговли с чукчами.
Чукчи относились ко всем своим соседям крайне высокомерно и ни один народ в их фольклоре, за исключением русских и их самих, не назван собственно людьми. В чукотском мифе о творении мира предназначением русских считается производство чая, табака, сахара, соли и железа, и торговля всем этим с чукчами. Но, по непонятой причине, русские презрели своё предназначение и стали воевать.[2]
С 1848 года ярмарка перенесена в Анюйскую крепость (около 250 км от Нижнеколымска, на берегу Малого Анюя). До первой половины XIX века, когда европейские товары доставлялись на территорию чукчей единственным сухопутным путем через Якутск, Анюйская ярмарка имела обороты на сотни тысяч рублей. На продажу привозились чукчами не только обыденные продукты их собственного добывания (одежда из оленьих мехов, оленьи шкуры, живые олени, тюленьи шкуры, китовый ус, шкуры белых медведей), но и самые дорогие меха (бобров, куниц, черных лисиц, голубых песцов), которые так называемые носовые чукчи выменивали на табак у обитателей берегов Берингова моря и северо-западного побережья Америки.
С появлением американских китоловов в водах Берингова пролива и Ледовитого океана, равно как с доставлением товаров на Гижигу судами добровольного флота (в 1880-х гг.), наиболее крупные обороты Анюйской ярмарки прекратились, и к концу XIX века она стала обслуживать лишь потребности местного колымского торга, имея оборотов не свыше 25 тыс. руб.
Религия, верования, обычаи, традиции, обряды
И у тундровых, и у береговых чукчей знания тесно переплетались с фантастическими представлениями. Как у большинства северных народов, структура мира у чукчей включала три сферы: земную твердь со всем сущим на ней; небесную вселенную, где живут предки, умершие достойной смертью во время сражения или выбравшие добровольную смерть от руки родственника; подземный мир, куда попадали люди, умершие от болезни, обиталище вредоносных существ кэле.
Система религиозных представлений породила соответствующие культы: у тундровых чукчей культы связаны с оленеводством, у береговых чукчей — с морем.
Были и общие для всех чукчей культы: Природы, Вселенной, Рассвета, Полярной звезды, Зенита, созвездия Пэгиттин, культ предков, а также ряд промысловых обрядов.
Каждая семья, кроме того, имеет свои семейные святыни: наследственные снаряды для добывания священного огня посредством трения для известных празднеств, по одному на каждого члена семьи (нижняя дощечка снаряда представляет фигуру с головой хозяина огня), далее связки деревянных сучков «отстранителей несчастий», деревяшек-изображений предков и, наконец, семейный бубен, так как камлание с бубном у чукчей не есть достояние одних специалистов-шаманов. Последние, почувствовав свое призвание, переживают предварительный период своего рода невольного искуса, впадают в глубокую задумчивость, бродят без пищи или спят по целым суткам, пока не получат настоящего вдохновения. Некоторые умирают от этого кризиса; некоторые получают внушение о перемене своего пола, то есть мужчина должен превратиться в женщину, и наоборот. Превращенные принимают одежду и образ жизни своего нового пола, даже выходят замуж, женятся и т. д. Покойников либо сжигают, либо обертывают пластами сырого оленьего мяса и покидают в поле, предварительно прорезав покойнику горло и грудь и вытащив наружу часть сердца и печени. Предварительно покойника обряжают, кормят и гадают над ним, заставляя отвечать на вопросы. Старики часто заблаговременно убивают себя сами или, по их просьбе, убиваются близкими родственниками
Ремесла и промыслы
Основное занятие тундровых чукчей — кочевое оленеводство, имевшее ярко выраженный мясо-шкурный характер. Использовали также ездовых оленей в упряжке. Стада отличались сравнительно крупными размерами, олени были слабо приучены, выпасались без помощи собак. Зимой стада держали в укрытых от ветра местах, перекочёвывая по несколько раз за зиму, летом мужчины уходили со стадом в тундру, женщины, старики и дети жили в стойбищах по берегам рек или моря.
Основное занятие береговых чукчей — охота на морского зверя: зимой и весной — на нерпу и тюленя, летом и осенью — на моржа и кита. На тюленей охотились в одиночку, подползая к ним, маскировались и подражали движениям животного. На моржа охотились группами по несколько байдар. Традиционное охотничье оружие — гарпун с поплавком, копьё, ремённая сеть, со 2-й половины 19 века распространилось огнестрельное оружие, методы охоты упростились. Иногда стреляли тюленей на большой скорости с нарт.
Рыболовство кроме бассейнов Анадыря, Колымы и Чауна было слабо развито. Рыбу ловили сачком, удой, сетями, летом — с байдар, зимой — в проруби. Лосося заготавливали впрок. До настоящего времени сохранилась охота на птиц с помощью «бола» — метательного орудия из нескольких верёвок с грузами, которые опутывали летящую птицу. Раньше при охоте на птиц пользовались также дротиками с метательной дощечкой, петлями-ловушками; гаг били в воде палками. Женщины и дети занимались также сбором съедобных растений.
Традиционные ремёсла — выделка меха, плетение сумок из волокон кипрея и дикой ржи у женщин, обработка кости у мужчин. Развиты художественная резьба и гравировка по кости и моржовому клыку, аппликация из меха и тюленьей кожи, вышивка оленьим волосом. В 20 веке развилась сюжетная гравировка по кости и моржовому клыку. Центром косторезного искусства стала мастерская в селе Уэлен (создана в 1931).
Большинство современных чукчей сохраняют традиционные занятия в рамках оленеводческих и промысловых хозяйств. Часть занята в животноводстве, звероводстве, тепличном овощеводстве, сфере обслуживания, образования и здравоохранения.
Традиционное жилище
Живут они стойбищами в 2-3 дома, которые снимаются по мере истощения оленьего корма. На лето некоторые спускаются к морю. Несмотря на необходимость перекочевок, жилище их довольно громоздко и удобоперевозимо только благодаря обилию оленей (обоз стойбища доходит до 100 саней). Жилище чукчей представляет большой шатер неправильно-многоугольной формы, крытый полотнищами из оленьих шкур, мехом наружу. Устойчивость против напора ветра придается камнями, привязываемыми к столбам и покрову шалаша. Огнище — посреди шалаша и окружено санями с хозяйственными принадлежностями. Собственно жилое помещение, где чукча ест, пьет и спит, состоит из небольшой четырехугольной меховой палатки-полога, укрепляемой у задней стенки шатра и наглухо с пола заделываемой. Температура в этом тесном помещении, нагреваемом животной теплотой ее обитателей и отчасти жировой лампой, такая высокая, что чукчи раздеваются в нем донага.
Традиционная одежда
Зимняя одежда чукчей — обычного полярного типа. Она шьется из меха пыжиков (подросшего осеннего теленка) и состоит у мужчин из двойной меховой рубахи (нижней мехом к телу и верхней мехом наружу), таких же двойных штанов, коротких меховых чулок с такими же сапогами и шапки в виде женского капора. Совершенно своеобразна женская одежда, тоже двойная, состоящая из цельно сшитых штанов вместе с низко вырезанным корсажем, стягивающимся в талии, с разрезом на груди и крайне широкими рукавами, благодаря которым чукчанки во время работы легко высвобождают руки. Летней верхней одеждой служат балахоны из оленьей замши или из пестрых покупных материй, а также камлейки из тонкошерстной шкуры оленя с разными обрядовыми нашивками. Костюм грудного ребенка состоит из оленьего мешка с глухими разветвлениями для рук и ног. Вместо пеленок подкладывается слой мха с оленьей шерстью, впитывающий в себя испражнения, которые ежедневно выбираются через особый клапан, пристегивающийся к отверстию мешка.
Большая часть украшений чукчей — подвески, повязки, ожерелья (в виде ремешков с бусами и фигурками и т. п.) — имеют религиозное значение; но есть и настоящие украшения в виде металлических браслетов, сережек и т. п. Вышивки у оленных чукчей очень грубы. Обрядовое значение имеет и раскрашивание лица кровью убитой жертвы, с изображением наследственно-родового знака — тотема. Самый любимый рисунок, по словам г-на Богораза, ряд небольших дырочек, обметанных по краям (английское шитье). Часто узор состоит из черных и белых квадратиков гладкой оленьей шкуры, вырезанных и сшитых вместе. Оригинальный узор на колчанах и одеждах чукчей приморских — эскимосского происхождения; от чукчей он перешел ко многим полярным народам Азии. Убор волос различен у мужчин и у женщин. Последние заплетают две косы по обеим сторонам головы, украшая их бусами и пуговицами, выпуская иногда передние пряди на лоб (замужние женщины). Мужчины выстригают волосы очень гладко, оставляя спереди широкую бахрому и на темени два пучка волос в виде звериных ушей.
Национальная кухня. Рецепты
Пища чукчей — преимущественно мясная, в вареном и сыром виде (мозг, почка, печень, глаза, сухожилья). Охотно употребляют и дикие коренья, стебли, листья, которые варят вместе с кровью и жиром. Своеобразное блюдо представляет так называемое моняло — полупереварившийся мох, извлеченный из большого оленьего желудка; из моняла приготовляют различные консервы и свежие блюда. Полужидкая похлебка из моняла, крови, жира и мелко покрошенного мяса еще очень недавно была самым распространенным видом горячей пищи.
Фольклор
У чукчей богатая мифология, имеющая много общего с мифологией американских народов и палеоазиатов.
Основные праздники чукчей носили сезонный характер и были связаны с хозяйственными циклами. У оленных чукчей с осенним и зимним забоем оленей, отелом, откочевкой стада на летовку и возвращением оттуда. Праздники сопровождались состязаниями в беге, борьбе, стрельбе, подпрыгивании на шкуре моржа, в гонках на оленях и собаках, танцами, игрой на бубнах, пантомимой . Помимо этих «производственных» праздников были и семейные, связанные с рождением ребенка, выражением благодарности по случаю удачного промысла начинающего охотника и т.п.
Эмемкут
Далеко в тундре жил Эмемкут со»своим младшим братом. Задумали братья жениться, а невест нет. Думали-думали и придумали., Взяли да и спрятали они реку на высокой, высокой сопке и стали ждать. Вот сидят они день, сидят два — никого нет, а на третий день увидали они — кто-то подходит. Все ближе, ближе, и увидели братья двух девушек- это были две кабарги. Оказал Эмемкут брату: — Отпусти воду!
Отпустил младший брат воду, заблестела она на Солнце. Увидели воду девушки, кинулись к сопке, а когда Добежали, то струя воды стала совсем тонкой, а потом только кап-кап-кап! — девушки не могли зачерпнуть и пригоршни воды.
Посмотрели они на сопку. Старшая сестра сказала:
— Пойдем отсюда скорее, мне страшно здесь! А младшая говорит:
— Я пить хочу. Там, наверное, горное озеро!
— Пойдем, пойдем отсюда! — сказала старшая и потащила сестру за руку.
Вырвала руку младшая сестра и крикнула:
— Не ходи, стой здесь, я одна поднимусь на сопку!
Но старшая сестра побоялась пустить сестру и пошла за ней. И вот увидели они воду. Бросились к воде сестры и стали жадно пить. Подкрались к ним братья и поймали их.
Испугались девушки, просят отпустить их домой. Братья и слушать не хотят. Взмолилась старшая сестра:
— Во имя вашего братства, отпустите мою младшую сестру, а меня оставьте в неволе!
— Отпусти девушку! — сказал старший брат. — Ты забыл закон, что старший брат женится раньше младшего!
Отпустил девушку младший брат.
Живет девушка-кабарга в яранге Эмемкута, варит чай, мясо и шьет из шкур одежду мужу, деверю и маленькому сыну.
Однажды зимой братья возвращались с охоты, видят — женщина-мышь идет по тундре, в длинной дырявой кухлянке, заплетается, спотыкается.
— Кто возьмет меня на нарту, того я женой буду! — говорит женщина.
— Нет, — отвечает младший брат, — не люблю я женщин, вот мой брат любит.
— Эмемкут! Эмемкут! — говорит Мышь. — Возьми меня на нарту, я твоей женой буду!
И зажили с тех пор две жены у Эмемкута в яранге.
Стала Мышь обижать Кабаргу и ее сына. Стала Мышь щипать шерсть в пологе, дыры делать в яранге, а Эмемкуту говорит, что все это делает старшая жена и ее сын. Стал Эмемкут сердиться на Кабаргу. Заставил Эмемкут старшую жену починить весь шатер и выбить из шкур выщипанную шерсть.
Перестала любить мужа Кабарга, но все молчала, думая, что увидит Эмемкут свою несправедливость.
Пошли братья играть шерстяным мячом и позвали женщин. Говорит Мышь Кабарге:
— Ты устала, сходи-ка поиграй, а я приготовлю ужин.
Удивилась ласковым словам Кабарга, не поверила Мыши, но побоялась мужа и пошла играть. А Мышь тем временем схватила мешочек с рукодельем старшей жены, вытащила оттуда шкурки росомахи, заткнула их под шатер, вытряхнула костяные иголки и жильные нитки, а сумку бросила к порогу.
Вернулись братья и Кабарга в шатер. Спросила старшая жена младшую:
— Почему мой мешочек лежит пустой на полу? Собрала старшая жена нитки, иголки и спросила уМыши:
— Где же шкурки?
Подняла Мышь полог и сказала: — А что это под шатром? Рассердился Эмемкут и закричал:
— Давайте поскорее есть!
— Чай я сварила, — говорит Мышь, — а мясо не нашла. Его, наверно, спрятала Кабарга, я каждую ночь слышу, как она с сыном потихоньку ест!
Кинулся Эмемкут искать мясо и нашел его в спаль-ном мешке старшей жены.
Еще больше рассердился Эмемкут и прогнал ее с ребенком из шатра.
— Эмемкут, Эмемкут! — говорит Кабарга, — хоть сына пожалей, оставь его под шатром, посмотри, какая темная ночь, какой сильный ветер, какой льет дождь!
Выбросила Мышь из яранги три маленькие шкурки и закрыла вход.
Сделала Кабарга из трех шкурок маленькую ярангу для сына. А сама легла возле на мокрую землю и обняла сына. Нечем было кормить сына, Кабарга целыми днями искала в тундре коренья и молодые побеги, а сын все плакал и просил есть.
Нашел Эмемкут кита на берегу моря, и стало у него много пищи. Тогда Кабарга послала сына к отцу поесть горячего мяса. Пришел сын к отцу. Сидит Мышь возле
котла с мясом. Подозвала она мальчика к себе и спросила:
— Хочешь горячего мяса?
И когда мальчик протянул руки к мясу, Мышь надела на них горячую горловину кита. Закричал мальчик от боли, никак не может снять, а Эмемкут и не смотрит на него. Убежал ребенок к матери.
Всю ночь мать шила сыну одежду, как у горного барана- пришила копытца, рожки — и стал мальчик горным бараном, и ушли мать с сыном на вершину высокой сопки.
Вышел Эмемкут из шатра, схватил лук и пустил стрелу. Упала стрела возле маленького барана. Схватила мать сына и побежала что есть духу. Бежала она целый день, устала. Плакал сын, просил есть. Вечером увидела мать невдалеке огонек и пошла на него. Посадила сына на плечи.
Подходит она к землянке. Сидит старуха возле очага и дремлет. Увидела она мать с ребенком:
— Пришла! — Ага!
Положила старуха ребенка в полог, а матери дала поесть. Наутро Кабарга спрашивает старуху:
— Есть ли здесь поблизости кто-нибудь?
— Есть, Волк с сестрой. Один день ходьбы отсюда! Отдохнула Кабарга и пошла дальше, а сына отдаластарухе. Приходит она в ярангу Волка. Сидит сестра волка, шьет кухлянку. Увидела женщину и сказала:
— Вот хорошо, что пришла, а то мне некогда мясо варить, скоро брат с охоты придет!
Обрадовалась Кабарга, схватила посуду, сбегала по воду, развела костер, подвесила котел с мясом над огнем, чайник налила. Выглянула из яранги сестра Волка и сказала:
— Прячься, брат идет!
Спряталась Кабарга за полог, укрылась кухлянкой.,Пришел Волк, сбросил с плеч убитого дикого оленя истал переодеваться. Снял с себя мокрую одежду и пошелза полог искать сухую. Взял с головы Кабарги кухлянку,увидел ее и сказал;- Жило нас в яранге двое, а теперь будем житьвтроем!
И зажили они — все вместе.
…Подрос мальчик, сделала ему старуха лук и стрелы, и стал он ходить на охоту все дальше и дальше от яранги. Сперва приносил он домой птиц и мелких зверей, а чем дальше от яранги отходил, тем больше приносил добычи.
Однажды убил он на сойке большого оленя, прибежал домой, взял нарту и побежал за мясом. Вышла старуха из землянки и крикнула вслед ему:
— Не ходи, мальчик, в тундру на ночь. Завтра принесешь мясо!
Но он даже не оглянулся.
Только поднялся охотник на сопку и положил на нарту мясо, как началась пурга. Покрыло всю землю снегом, и мальчик не видел знакомые вершины сопок, по которым мог найти свою ярангу. Настала ночь, пурга не утихала, мальчик, едва держась за нарту, пошел на огонек. Шел-шел — наткнулся на ярангу, из дымохода которой летели искры.
Заходит он в ярангу, а там — двое мужчин и женщина.
— Пришел! — Сказали хозяева. — Ага, — ответил им гость.
— Садись с нами чай пить, поедим вместе.
— Берите, варите моего оленя! — сказал мальчик. Наварила женщина мяса, наелись все досыта.
— Ну, — сказал один из мужчин мальчику, — хорошо ты нас угостил. Может быть, ты нам расскажешь сказку, чтобы поскорее ночь прошла.
— Ладно, расскажу я вам сказку моей матери. В тундре жили два брата, настала им пора жениться, а невест нет. Спрятали братья реку на высокую сопку…
Слушают хозяева гостя, не спускают с него глаз.
— Прибежали две козочки жажду утолить, поймали их братья. Взмолилась старшая сестра и сказала старшему брату Эмемкуту…
— А ведь это про нас, брат! — шепнул младший хозяин.
— Молчи, молчи! — говорит ему старший.
— «Отпусти мою младшую сестру во имя вашего братства»,-сказала ему козочка. Отпустили на волю младшую, а старшую взяли в полог. Была козочка мужу
хорошей женой, сыну — доброй матерью, а деверю — заботливой сестрой.
— Правда, правда! — шепчет младший брат старшему хозяину.
— Молчи, не мешай слушать!
— Однажды братья повстречали в тундре неряху-оборваху, и стала она второй женой Эмемкута. Заду-мала неряха-оборваха погубить старшую жену с ребенком, и стала младшая жена лить мужу на сердце горечь.
Тут Мышь подняла занавеску полога и погасила жирник.
— Скорей зажги свет!-приказал старший.
— Жира нет, пора спать!
— Неси поскорее нерпичьего жира и зажги свет! — сказал старший.
И жеищина зажгла свет и закрыла глаза, уши и сердце.
Рассказывает дальше мальчик:
— Не видит муж, как младшая жена портит шатер, а старшая чинит его по ночам, пока младшая в это время греется под боком у мужа. Не видит муж, как младшая жена выбросила его жену и ребенка в темную ночь, не видел он, как младшая жена надела на руки его сына горячую горловину кита.
Тут мальчик вытянул руки. Мужчины увидели ожоги на его руках. Старший упал мальчику в ноги и сказал:
— Пойдем, пойдем скорее отсюда к твоей матери! — и стал одеваться.
Тут Мышь засмеялась:
— Куда ты пойдешь в пургу? За сказкой?
Тогда муж прогнал ее.
И братья с мальчиком пошли в тундру искать ярангу Волка. Вот подошли они к землянке. Увидел мальчик старуху и сказал мужчинам:
— Отец и дядя, идите дальше искать без меня мою мать, а я нужен моей бабушке.
Пришли братья в ярангу Волка. Сестра Волка говорит невестке:
— Сестра, вари чай и мясо, гости пришли! Молчит и не двигается Кабарга.
Тогда сестра Волка сказала:
— Сестра, ты забыла закон тундры, гостеприимство?
— Это не гости к нам пришли, а враги, — отвечает Кабарга. — Эмамкут пришел со своим братом!
Брат Эмемкута в это время сказал сестре Волка. — Хочешь быть моей женой?
— Хочу, — отвечала она.
— Так я приду за тобой?
— Хорошо, я буду ждать.
Эмемкут долго уговаривал жену забыть все и вернуться в свою ярангу.
— Уйди с глаз, не хочу я тебя видеть!
Пошли братья на высокую сопку, увидели они, что идет Волк домой с хорошей добычей. Натянули братья тетивы у луков, пустили две стрелы и убили Волка.
Ждут женщины Волка домой, ждали день, ждали два, а на третий день заплакали. Сестра Волка сказала:
— Никогда еще брат мой не покидал ярангу на три дня.
А Кабарга сказала:
— Его убил Эмемкут, мой муж!
Пришли братья за женщинами. Сестра Волка с радостью поехала, а Кабарга долго боролась с мужем, пока была сила. А потом Эмемкут схватил ее на руки и увез домой.
Заехали они за сыном, но он сказал родителям: — Я не оставлю бабушку, так же как и она меня не оставила.
Заплакала Кабарга, а сын сказал:
— Мать, я приеду к тебе тогда, когда бабушке не нужна будет моя помощь.
Все.
Куйкынеку
Жил-был чукча Куйкынеку со своей женой Мити и сыном. Вот однажды Куйкынеку пошел на берег моря, нашел там чурбан и сделал себе мать, потом нашел дохлую горбушу — сделал отца. Толь-ко что сделал отца и мать, как у Куйкынеку отпало все мужское, и стал он красивой девушкой, а мать взяла то, что упало у Куйкынеку и сделала из этого наиголь-ник с двумя колокольчиками и повесила в яранге повыше.
Приходит на берег моря сын Куйкынеку. Увидел он красивую девушку и подумал: «Хорошо бы жениться на ней!» Девушка пошла домой, а мальчик за ней побежал, Когда легли спать, девушка говорит матери:
— Мама, посмотри, меня трогает мальчик. . Мать сказала:
— Не трогай мою дочь!
Утром мальчик стал играть, взял длинную палку, ударил по наигольнику, и колокольчики жалобно зазвенели. Тут девушка вскрикнула:
— Ой, ой, не надо трогать, мне больно!
Мальчик еще раз ударил, а девушка упала и начала кататься по яранге и кричать:
— Ой, больно, больно!
Прибежал мальчик домой и сказал матери:
— На берегу моря есть яранга, а в ней красивая девушка…
— Наверно, ты видел там своего отца? — спросила Мити.
Приходит мальчик к девушке опять, размахнулся и ударил по наигольнику.
Опять заплакала девушка..
Надоело Куйкынеку быть девушкой, надел он штаны и положил туда наигольник с двумя колокольчиками и стал опять мужчиной.
Пришел домой Куйкынеку, пожил немного, стало ему скучно, и уехал он в тундру.
Там сделал он целое стойбище людей — и все женщины. И вот спрашивают женщины Куйкынеку:
— А где же мужчины?
— Да они в табуне.
— А правда ли это?
— Разве вы не видите — у меня на руках ребенок? Посмотрят женщины, — верно, ребенок на руках у Куйкынеку.
Случилось так, что сын Куйкынеку со своим табуном шел мимо, увидел целое стойбище женщин, остановился и полюбил больше всех женщину с ребенком.
Приходит он с табуном домой и говорит матери:
— Я видел целое стойбище женщин, одна из них, с ребенком, лучше всех. Хорошо бы на ней жениться!
Как услыхала это Мити, вскочила и крикнула:
— Давай сюда самых лучших ездовых оленей! Надела она мужскую одежду, взяла в руки копье,села на нарту и умчалась в тундру, куда указал сын.
Объехала о»а стойбище вокруг, подъехала, спрыгнула с нарты. Олени едва дышат, шатаются. Выскочили женщины из яранги и окружили ее.
— Откуда? — спрашивают они.
— Из тундры, — отвечает переодетая Мити.
— Куда?
— Жениться. — На ком?
— На Мити, жене Куйкынеку!
Услыхал Куйкынеку, сразу протолкался сквозь толпу и сказал Мити:
— Не женись на Мити, она плохой человек.
— Чем же она плоха? — спросила Мити.
— Она обманщица и воровка.
Задрожала Мити, хотела поцарапать Куйкынеку лицо, но сказала сама себе:
«Обязательно поцарапаю, только не сейчас».
— Это ничего, — сказала она Куйкы:неку, — Мити изменится, когда будет моей женой! — и она торопливо стала садиться на нарту.
Женщины уговаривали ее напиться чаю, Куйкынеку просил не ездить, но Мити сказала всем:
— Я спешу! Пока беспутный муж Мити гуляет, я женюсь на ней!
Олени рванули нарту, и Мити исчезла, как вихрь.
Испугался Куйкынеку соперника и, крадучись, убежал из стойбища, сделанного им.
А Мити тоже была шутница и умела шутить не хуже Куйкынеку.
Подходит Куйкынеку к своей яранге, а возле нее плачет маленькая девочка, да такая красивая, вся голова и руки обвешаны бусами. Наклонился Куйкынеку к девочке, а она как вцепится ему в лицо! Он еле-еле вырвался от нее. Приходит Куйкынеку домой и спрашивает Мити сердито:
— Был здесь мужчина?
— Был, — отвечает Мити. — Где он?
— Я послала его в табун.:
— Значит, приняла?
— Да. А что я буду одна жить?
Зажгла Мити жирник, взглянула на мужа, отвернулась и подумала: «Хорошо же я тебя разукрасила!» Поужинали Мити с Куйкынеку и легли спать в полог.
Отвернулся Куйкынеку и не хочет с Мити говорить. «Ну, — думает Мити, — я тебя заставлю быть поласковее со мной! Пришел, гулял, гулял, да еще и сердится!»Встала Мити, взяла два куска жиру, вышла в тундру, бросила их, и стали из жира два молодца. Только пришла Мити домой, а два молодца — за ней следом.
Выглянул Куйкынеку из полога и спрашивает:
— .Зачем приехали? А молодцы говорят:
— Мы братья Мити и приехали за ней!
— Какая Мити? — спрашивает Куйкынеку, а сам одной рукой держит Мити, а другой -полог закрывает,- Здесь нет никакой Мити! — А сам хватает Мити за голову, прижимает к земле, чтобы Мити лежала. А Мити нарочно порывается что-то сказать, Куйкынеку ей рот рукой зажимает и говорит:
— Молчи, Мити, молчи! ‘А братья Мити спрашивают Куйкынеку:
— Кто еще у тебя есть?
— Да здесь моя сестра. Я вот ее разбужу сейчас, спрошу, может она знает, кто такая Мити?
А Мити говорит:
— Это мои братья ко мне приехали!
— Лежи, лежи, моя Мити. Я скажу, что нет у меня никакой Мити.
Но Мити говорит:
— Разве ты забыл закон чукотский — братья могут в. любое время взять сестру свою обратно, в свой шатер?.* Да и мне одной надоело жить!
А братья из холодной части яранги говорят:
— Раз наша сестра часто бывает покинута своиммужем, надо вернуть ее в родной шатер.
Заплакал горько Куйкынеку и упал в колени Мити,а Мити подняла полог и крикнула:
— Здесь нет Мити! А Куйкынеку сказал:
— Я больше никогда не буду обманывать свою жену, И они зажили хорошо и больше никогда не обманывали друг друга.
Злые духи
Стояли в тундре две старые яранги.
Жили в них бедные семьи, пищи было мало у них, оленей было мало. В одной яранге заплакал ребенок и попросил есть. Мать взяла ребенка, вышла из яранги и пошла к яме, где хранилась сушеная рыба. Дала мальчику юколу.
Тут залаяласобака. Женщина оглянулась и увидела двух чертей. Испугалась она, схватила ребенка, прибежала в ярангу, закрылась и закричала:
— Келэ подходит к яранге!
— Чего ты испугалась? — сказала ее бабушка,
Келэ стояли возле яранги и смеялись.
Женщина с ребенком легла спать, а старуха взяла бубен и всю ночь била в него, отгоняя злых.
Ночью черт открыл шатер и зашел в холодную часть яранги. Собака рвалась с привязи и лаяла, а бубен гремел, как гром.
Подкрался черт, хотел взять нож, а собака еще сильнее залаяла. И келэ стал облизываться. Черт видит, что нож взять нельзя, тогда он потянулся за спичками; только потянулся, как собака чуть не откусила ему руку. Пошел злой к очагу, хотел поесть чего-нибудь. Тут старуха положила бубен, схватила
ачульхен — ночной горшок — и плеснула на него… Черт отряхнулся, как собака, и выбежал из яранги. В тундре послышался детский крик. Кто-то поехал мимо стойбища. Вышли люди из яранги и видят: черти кочуют, идут два каравана рядом, в нарты впряжены олени, росомахи, зайцы и чайки. Дети плачут в крытых возках. Старшие показывают на ярангу друг другу. «Тише, тише, — говорят им старухи,- а то люди нас забросают ночными горшками, у нас сломаются нарты, и олени разбегутся».
Долго шли караваны мимо яранги, и огненные языки видны были среди ночи.
А утром снег был гладок, даже от нарт не видно следов. На другой день яранги откочевали в сопки, и больше не видели чертей
Язык и письменность
Чукотский язык или луораветланский язык (ԓыгъоравэтԓьэн йиԓыйиԓ) — язык чукчей, один из языков чукотско-камчатской семьи. Чукотский язык распространен на территории Чукотского автономного округа, в северо-восточной части Корякского автономного округа, а также в Нижне-Колымском районе республики Саха (Якутия).
В 1920-е чукотский язык был переименован в луораветланский, но этот термин не привился.
Чукотский язык является языком повседневного общения у большинства чукчей — в семье и в процессе традиционной хозяйственной деятельности (оленеводство). На чукотском языке ведутся радио- и телепередачи, читаются доклады, проводятся беседы. Языком делопроизводства и административной деятельности является русский, который является также языком межнационального общения на территориях, где чукчи контактируют с коряками, якутами и т. д. Русским языком чукчи владеют (в разной степени) почти все.
На чукотском языке ведётся обучение в начальной школе. В средней школе чукотский язык преподается как предмет.
Диалектная расчленённость чукотского языка незначительна. Выделяются восточный (уэленский) диалект, положенный в основу письменности, западный (колымский) диалект и группа южных диалектов (юго-восток Чукотки): энмылинский, нунлигранский и хатырский. Эти последние характеризуются фонетическими и морфологическими особенностями, сближающими их с керекским и корякским языками.
По предварительным данным, в рамках каждого диалекта могут быть выделены говоры. Диалектология чукотского языка изучена слабо; однако можно с уверенностью утверждать, что пользование литературным языком не вызывает затруднения ни у одной из территориальных групп чукчей.
Письменность на чукотском языке существует с 1931 (первоначально на латинской основе, с 1937 года на кириллице). В основу письменного языка был положен восточный (уэленский) диалект. На чукотском языке издаются газеты, общественно-политическая и художественная литература, как переводная, так и оригинальная (Ю. Рытхэу, А. Кымытваль и др.). Тем не менее о наличии нормативного литературного языка говорить ещё преждевременно, он находится в процессе становления. Правила чукотской орфографии нуждаются в уточнении и совершенствовании.
Современный чукотский алфавит:
А а Б б В в Г г Д д Е е Ё ё Ж ж З з И и Й й К к Ӄ ӄ Л л Ԓ ԓ М м Н н Ӈ ӈ О о П п Р р С с Т т У у Ф ф Х х Ц ц Ч ч Ш ш Щ щ Ъ ъ Ы ы Ь ь Э э Ю ю Я я ‘
Внешние контакты чукотского языка не изучены; о характере контактов между чукотским языком и эскимосским в настоящее время можно говорить лишь в порядке постановки вопроса. Исследование этой проблемы сильно затруднено отсутствием письменных памятников. Контактные влияния русского языка (которые будут возрастать) выражаются в лексических заимствованиях и давлении на поверхностный синтаксис; последнее проявляется в письменном языке (переводные тексты) и не сказывается на повседневной устной речи чукчей.
В частности, двадцатеричная система счисления, характерная для чукотского языка, была распознаваема и в названиях сотен, в отличие от чеченского, аварского или французского языков, для которых также характерна двадцатеричная система счисления в названиях десятков: В частности, раньше для этого использовался элемент ӄликкин ’20’ (ӈирэӄӄликкин ‘сорок’ — 2 х 20, мытлыӈӈлеккэн ‘сто’ — 5 х 20, ӄлиӄӄликкин ‘четыреста’ — 20 х 20) В современном чукотском языке. существуют числительные, строящиеся по русской модели, с использованием русских заимствований «сто» и «тысяча»: ӈирэӄ сто ‘200’, ӈыроӄ сто ‘300’, ӈыраӄ тысячат ‘4000’.
