МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
«ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ИНСТИТУТ РАЗВИТИЯ ОБРАЗОВАНИЯ»

ИННОВАЦИОННЫЕ МОДЕЛИ ПОЛИКУЛЬТУРНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
ДЛЯ СИСТЕМЫ ОБЩЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

 
Якуты « ИННОВАЦИОННЫЕ МОДЕЛИ ПОЛИКУЛЬТУРНОГО ОБРАЗОВАНИЯ ДЛЯ СИСТЕМЫ ОБЩЕГО ОБРАЗОВАНИЯ
'); require('./region-map.php'); require('./prizyv.php'); } ?>

Религия, верования,обычаи, традиции, обряды
Ремесла и промыслы
Традиционное жилище
Традиционная одежда
Национальная кухня. Рецепты
Фольклор
Язык и письменность

Большинство учёных полагает, что в XII веке н. э. якуты мигрировали из области озера Байкал под давлением киданей и монголов в бассейн Лены, Алдана и Вилюя, где они частично ассимилировали, а частично вытеснили палеоазиатские народы, жившие здесь ранее.

По археологическим и этнографическим данным, якуты сформировались в результате поглощения южными тюркоязычными переселенцами местных племен среднего течения Лены. Предполагают, что последняя волна южных предков якутов проникла на Среднюю Лену в XIV—XV веках. В расовом отношении якуты являются представителями центральноазиатского антропологического типа североазиатской расы. По сравнению с другими тюркоязычными народами Сибири, они характеризуются наиболее сильным проявлением монголоидного комплекса, окончательное оформление которого происходило в середине второго тысячелетия нашей эры уже на Лене.

Некоторые группы якутов, например, оленеводы северо-запада, возникли сравнительно недавно в результате смешения отдельных групп эвенков с якутами, выходцами из центральных районов Якутии. В процессе переселения в Восточную Сибирь, якуты освоили бассейны северных рек Анабара, Оленька, Яны, Индигирки и Колымы. Якуты модифицировали оленеводство тунгусов, создали тунгусо-якутский тип упряжного оленеводства.

Включение якутов в состав Русского государства в 1620—1630-е годы ускорило их социально-экономическое и культурное развитие. В XVII—XIX веках главным занятием якутов было скотоводство (разведение рогатого скота и лошадей), со второй половины XIX века значительная часть стала заниматься земледелием; охота и рыболовство играли подсобную роль. Основным типом жилища был бревенчатый балаган (юрта), летним — разборная ураса. Одежду шили из шкур и меха. Во второй половине XVIII века большая часть якутов была обращена в христианство, однако сохранялось и шаманство.

Под русским влиянием среди якутов распространилась христианская ономастика, почти полностью вытеснив дохристианские имена. 

Религия, верования, обычаи, традиции, обряды

Подобно многим сибирским народам, официально обращенным в православие, якуты еще долго оставались приверженцами традиционного взгляда на мироустройство. Важное место в их религиозных верованиях занимало почитание природы, которую якуты одухотворяли.

Якуты (саха) верили, что Природа живая, все объекты и явления природы имеют своих духов. Они носили название иччи, что означало “владетель, хозяин, владыка, хранитель, особый род существ, пребывающих в определенных предметах и явлениях природы; содержимое, сущность, внутренняя таинственная сила; В результате мифологизации таинственных сил и явлений природы сформировались анимистические образы духов-хозяев. Главным персонажем дорожной мифологии был дух-хозяин дороги (суол иччитэ), ему приносили жертвы на пересечении дорог, горных перевалов, водоразделе: на деревья вешали пучки конских волос, лоскутки материи, бросали около них медные монеты, пуговицы. Такие же действия совершали в честь духов-хозяев гор, рек, озер и местности мимо которых проезжали (к духам-хозяевам обращались с помощью заклинаний – алгысов).

Из явлений природной стихии одухотворяли гром и молнию. Бог грома имел несколько названий Сюпг Хаан, Сюгэ Тойон, Аан Джасын, Буурай Дохсун; считалось, что бог грома преследовал злых духов – абаасы своими громо-выми стрелами, разбитое молнией дерево обладало лечебной силой, к этому дереву шли и искали там черный камень, который называли орудием божества Грома.

Духов–хозяев имел ветер, так главных ветров было четыре, северный, южный, восточный и западный. Они управлялись четырьмя добрыми духами, которые должны были охранять покой четырех сторон земли, а промежуточные ветры шли от злых духов, которые находились в постоянной ссоре друг с другом и приносили неприятности людям. У якутов существовало особое божество женского пола Аан Алахчын Хотун – дух хозяйка Земли, она следила за ростом растений и деревьев, давала приплод рогатого скота, в случае бесплодности супружеской пары могла наделить ребенком. Селилась она обычно на старых березах. По поверьям якутов, дети этого божества эрэкэ — дьэрэкэ в образе цветов и зеленой травы приходили ночью в дом роженицы и записывали в книгу судеб, предназначенную свыше судьбу младенцу. Духу-божеству Земли устраивали весной специальные приношения. Женщины изготовляли жертвенную веревку – саламу из конского волоса и украсив разноцветными лоскутками, пучками конских волос, миниатюрными телячьими намордниками из бересты украшали ей старое дерево. Самая почтенная по возрасту женщина, совершала кропление кумысом дерева. Затем устраивали ритуальную трапезу. В обряде участвовали одни женщины.

Весной и осенью якуты приносили дары хозяину воды, так протягивали на двух воткнутых березках саламу, увешанную лоскутками, белыми конскими волосами и клювами турпанов или пускали в реку берестяную маленькую лодочку с вырезанным из бересты же изображением человека, привязав сзади длинную пеструю веревку с лоскутками материи. Существовал строгий запрет ронять в воду острые предметы – поранишь глаза хозяину воды, духа-хозяина озера якуты величали «бабушкой» и просили ее обеспечить богатым уловом рыбы.

Огонь олицетворяли в виде седовласого старичка, хозяин огня был самым почитаемых из всех иччи, возводимый до степени божества, он обладал способностью изгонять злых духов. Обряд «арчы» – очищение огнем был обязательным при соприкосновении с чем-то нечистым. Все жертвоприношения приносились через огонь: по треску огня гадали, что их ожидает в будущем. Если к духу огня относились непочтительно, хозяин огня наказывал, покрывая язвами, если острыми предметами разгребали угли, то якобы протыкались глаза хозяев огня. Переходя из одного жилища в другое, огонь никогда не тушили, а переносили его с собой в горшке. Дух – хозяин домашнего очага считался духом-покровителем семьи.

Одним из главных духов-хозяев был хозяин леса Баай Байянай, от него зависела удача на промысле. Перед тем как идти на охоту к нему обращались с просьбой даровать добычу при этом произносили заклинание и бросали в огонь кусочки жира. Северные якуты изготовляли изображения эсэкээна – амулет, способствующий удачной охоте. Промысловый культ якутов развился из комплекса представлений о священных животных и их душах, с обрядами и запретами чисто магического характера. В древности каждый якутский род считал своим священным предком и покровителем какое-нибудь животное, которое членам этого рода нельзя было убивать, употреблять в пищу и называть по имени. К таким животным относились лебедь, гусь, ворон, орел, белогубый жеребец, сокол, ястреб, горностай, белка и бурундук. Такие птицы как лебедь, орел, ворон, ястреб, по якутским мифам, принесли людям огонь, когда они были на грани смерти. Орел считался сыном небесного божества Хомпорун Хотой, главой всех птиц. В основном якутскими тотемами были птицы, из зверей встречаются в числе тотемов медведь, рысь, бурундук, белка, горностай.

Особое отношение было к медведю, лосю, оленю, культовое почитание этих животных было связано с идеей умирающего и воскресающего зверя. Медвежий культ был распространен у всех якутов. Якуты называли медведя «дедушкой» (эсэ). Существовал миф, что медведь был когда-то женщиной, поэтому женщины при встрече с медведем обнажали грудь и восклицали «моя невестка». Собираясь на охоту, употребляли подставные имена, существование словесных табу было связано с поверяем, что медведь слышит все сказанное о нем, где бы не находился. Он способен видеть сны и во сне узнавать, кто о нем дурно говорит. К медвежьему культу якутов относятся и извинительные речи после его убийства, ритуальное вкушение мяса, сохранение в целости всех костей и их захоронение на специально построенном арангасе (наверху). Медвежьего праздника у якутов не было, но «медвежьи атрибуты» служили в быту оберегом от злых духов. Близкие по содержанию обряды совершались при добыче лося и дикого оленя.

Что касается домашних животных, то они были созданы добрыми божествами айыы. Существовал миф, что верховный творец Юрюнг Айыы Тойон (божество Неба) создал коня и человека одновременно, а по другой версии он сначала сотворил коня, от него произошел полуконь–получеловек, а уже потом человек Культ белого коня был связан с небом, в связи с чем бескровные жертвоприношения верхнему миру приносились только конным скотом или белой молочной пищей (кумысом). Черепа любимых лошадей вешали на деревья.

Строение Вселенной и ее обитатели. Вселенная состоит из трех миров. Верхний мир якуты делили на девять ярусов, различных по цвету, этот мир отличался холодом. Здесь жили как добрые божества айыы, так и верхние злые духи – абаасы. Самое верхнее небо (девятый ярус) считалось местом обитания племени Юрюнг Айыы Тойона – высшего белого божества якутов, создателя мира и людей. Айыы – это общее название высших существ, олицетворяющих собою начало творчества и добра. Это были антропоморфные божества, одетые в богатые меха со своей семьей, скотом и постройками.

По вилюйским представлениям, яруса посередине неба, были соединены сквозным отверстием, выходящим под коновязью Юрюнг Айыы Тойона и через это отверстие солнце посылает на землю свое тепло и свет. В древности высшему божеству якутов посвящали табун живых лошадей, которых гнали далеко на восток, всадники, одетые в белую одежду.

На нижних небесах жили айыы, покровительствующие коневодству и скотоводству, так Джесегей айыы – покровитель конного скота жил на четвертом небе, якуты представляли его в образе жеребца. Покровительница рогатого скота Ынахсыт Хотун (Госпожа Коровница) жила под восточным небом, там, где небо сходится с землей. Этим бсжествам посвящали отдельные весенние празднества, где совершали особые ритуальные действия и заклинания, а затем угощали свежим кумысом и квашенным коровьим молоком, собравшихся по этому случаю родственников и близких знакомых.

Божество, покровительствующее деторождению, называли Айыысыт: она представлялась как степенная, важно рассевшаяся госпожа, одетая в дорожную одежду. В верхнем западном небе жили божества рока и судьбы Чынгыс Хаан и Одун Хаан, далее божества войны Илбис Хаан и Илбис Кыыс.

Главой злых духов – демонических существ (абаасы) верхнего мира было антропоморфное божество Улу Тойон (Грозное божество), он создатель души человека, пославший людям огонь, высший судья, карающий людей за грехи и проступки, покровитель шаманов. Абаасы верхнего мира отличались высоким ростом «по верхушку лиственницы», глаза их будто бы светились как раскаленные куски железа. Некоторые злые духи верхнего мира представлялись якутами полузооморфными существами – людьми с вороньими головами.

Если верхний мир был многоярусным, (края нижнего неба свисали по окружности вниз и терлись о приподнятые края земли), то средний мир был без ярусов и его населяли люди, духи-иччи –- покровители людей и абаасы среднего мира. Эти демонические существа представлялись очень безобразными, они не имели спины, а живот у них был и спереди, и с боков, и сзади, часто меняли свою внешность в виде разных чудищ или красного огня.

Нижний мир был населен только злыми божествами и духами – абаасы: в виде теней мелькали они среди грубой железной растительности в полумраке, чуть освещенном щербатым солнцем и луной. Абаасы нижнего мира приписывалась самая уродливая внешность, которую они могли менять по своему желанию. Кровавые жертвоприношения нижнему миру совершались только рогатым скотом. Путь в нижний мир начинался узким проходом вниз, называемом пастью уодэна.

Мировое дерево. Священным деревом небесных божеств айыы считалась береза, ее использовали в качестве ритуального атрибута в обрядах жизненного цикла. Якуты верили, что деревья могут дать душу ребенку, так бесплодные женщины просили у дерева (береза, лиственница) со сросшейся наверху кроной – душу ребенка. У якутов существовал обряд «изготовления гнезда души ребенка», где на специальном восьмиствольном дереве сооружали гнездо для будущей души ребенка. Формула «дерево–птица» четко прослеживается в мифо–ритуальной культуре якутов. Душу представляли в образе птицы, а мотив творения из яйца наиболее четко был выражен в шаманской мифологии. Судя по мифам, орел высиживал шаманов на священной березе (лиственнице), при создании первого шамана Айыы Тойон вырастил у себя священное дерево с восемью разветвлениями, между его ветвями живут светлые духи- люди, дети самого Творца – это и есть мировое дерево. В эпической традиции его называли аал лук мас: оно проросло насквозь все небеса, а корень его пророс сквозь землю, таким образом, соединив все три мира. Символом такого дерева служили культовые сооружения на празднике Ысыах– ритуале кропления кумысом небесным божествам айыы и духам природы.

Представления о душе, ее возрождении, смерти, болезни.По верованиям якутов, душой (кут) обладали растения, деревья, птицы. У человека было три души (кут): 1. буор кут – «земляная душа»; 2. салгын кут –- «воздушная душа»; 3. ийэ кут– «мать-душа»: Наделение человека душой осуществляли два главных божества айыы – Юрюнг Айыы Тойон и Айыысыт – божество деторождения. Схема наделения душой: Юрюнг Айыы Тойон – создание души будущего ребенка – Айыысыт – вселение души в темя мужчины — соединение мужского и женского начал – передача души женщине – прикрепление души – беременность. Если Айыысыт не давала кут (душу) ребенка, ее просили у Айыысыт собаки, духа – покровителя орлов – Хотой Айыы, у божества – лебедя, у божества Джылга Хаан. Главными душами считались « ийэ кут» и « буор кут», если ее похищали злые духи, то человек заболевал и умирал, «воздушная душа» ( салгын кут) во время сна человека могла странствовать. Души могли представляться в образе маленьких человечков или маленьких насекомых. Кроме души у якутов существовала душа – сюр, которую можно определить как внутренний психический мир человека. По некоторым данным, сюр дана человеку главой верхних абаасы Улу Тойоном. Якуты верили, что кут–сюр как божий дар определял весь жизненный путь человека; В родильном обряде якутов, символами души выступали для мальчика – нож, а для девочки – ножницы. Их приносило божество Айыысыт, которое спускалось в дом роженицы на три дня. В это время нельзя было шуметь, ссориться, божество могло рассердиться на домочадцев и взять кут ребенка. Использование в обряде березовых колышек (женщина рожала, опираясь на них), различных амулетов- оберегов, заячьей шкурки, пестрой веревки – саламы было призвано сохранить подаренную божеством душу ребенка. С имитативной магией был связан обычай расстегивания, развязывания, открывания, что помогало «раскрытию родовых путей». Большое значение придавалось «захоронению последа» и «проводам Айыысыт». Если рождались близнецы устраивали специальное празднество «унгуох арахсыбыт малаасына» (дословно: празднество по поводу отделения детей от костей матери). Последы двойней клали в отдельные посуды и хоронили в разных местах; существовало поверье, что если их похоронить вместе в одной посуде, то близнецы умрут одновременно и их придется хоронить в одной могиле. Якуты верили, что близнецы обладают лечебной силой, их приглашали лечить больных. Причинами болезней и смерти якуты считали несоблюдение «поведенческого кодекса» – тюктэри (система запретов) по отношению к божествам айыы и духам иччи. После смерти душу таких людей (нарушивших табу) небесные божества не принимали и они становились уор. Обычно в уор превращались после смерти злые и завистливые люди, те кто не выполнил заданную свыше божествами «программу» жизни: рано умерший, самоубийца, умерший насильственной смертью и др. Неточность исполнения похоронно–поминальной практики приводило так же к превращению умершего в уор. Души таких умерших – уор являлись причинами некоторых болезней, поэтому их держали в специальных хранилищах, сшитых из бересты – туктуйя, на внешней стороне которых рисовали изображения, находившихся внутри уор. Обитателей туктуйя кормили, окуривали дымом масла и жира, делились приготовленной пищей. Часто изображение умершего изготовляли из гнилого дерева, а затем шаман внедрял в него уор и помещал в туктуйя в парадном углу (на матицу).

Если душу похищал абаасы, то человек вскоре умирал, на третий день мать-душа обходила все места, где когда-то бывала, такое путешествие души называлось « кэритэр» (обьезд). На сороковой день, побывав у себя дома (устраивали угощение) душа покидала землю. Якуты верили, ийэ кут (мать-душа) возвращалась к своему создателю Юрюнг Айыы Тойону до нового воплощения. Случалось, что душа умершего старалась унести с собой душу близкого и дорогого ей человека, тогда приглашали шамана, который сразу после погребения покойника приступал к камланию «отделению унесенной души» ( кут араарыы) его родственника и отправлению в мир мертвых самого покойника.

Пантеон божеств

  • Юрюнг Аар Тойон (др. имя Юрюнг Тойон Айыы) (якут. Үрүҥ Аар Тойон, Үрүҥ Тойон Айыы) — творец мира, других айыы, демонов абаасы, духов иччи, людей, животных и растений. Он глава небес и богов. Он живёт на девятом небе, которое представляется как прекраснейшая страна, где нет зимы, растёт белая трава, подобная крыльям белого лебедя. Он воплощается в образах белого жеребца или орла.
  • Одун Хаан (якут. Одун Хаан) — бог, живущий на восьмом небе. Спускается на землю в феврале. Изобретатель, помогает людям сооружать дома, изобретать новое. Также, является творцом судьбы. Тангха Хаан (якут. Таҥха Хаан) — бог судьбы, живущий на седьмом небе. Спускается на землю в декабре и властвует до середины февраля.
  • Билгэ Хаан (якут. Билгэ Хаан) — бог знаний. Живёт на седьмом небе.
  • Джёсёге́й Тойо́н[1] (др. имя Кюрюё Джёсёгёй Тойо́н, Джёсёгёй Айыы, Кюн Джёсёгёй или Уордаах Джёсёгёй) (якут. Дьүөhэгэй Тойон, Kүрүө Дьүөhэгэй Тойон, Дьүөhэгэй Айыы, Күн Дьүөhэгэй, Уордаах Дьүөhэгэй) — бог-покровитель лошадей. Он живёт на третьем небе. Он посылает людям конный скот, но может отобрать и обратно, если прогневается. Помогает людям вести хозяйство, трудиться. Наделяет человека силой, талантом, мастерством. Он старший из братьев богов.
  • Исэгэй Иэйиэхсит (якут. Иhэгэй Иэйиэхсит) — богиня, наделяющая людей рогатым скотом.
  • Хомпоруун Хотой Айыы (др. имя Сюнг Хаан, Сюнгкэн Эрэли) (якут. Хомпоруун Хотой Айыы, Сүҥ Хаан, Сүҥкэн Эрэли)— бог-покровитель птиц. Он воплощается в образе тёмно-сизого орла. Он — отец орла и жестоко карает человека, убившего эту птицу. Он второстепенный бог мужского пола, даёт людям многочисленный, но физически слабый приплод, в основном девочек, иногда — скот масти «хара дьагыл» (якут. хара дьаҕыл).
  • Сюгэ Тойон (др. имя Аан Дьаасын, Дьаа Буурай, Орой Буурай, Буурай Дохсун, Уордаах Дьасыбыл, Сюнг Дьаасын, Сюрдээх Кэлтээх Сюгэ Буурай Тойон) (якут. Сүгэ Тойон, Аан Дьааhын, Дьаа Буурай, Орой Буурай, Буурай Дохсун, Уордаах Дьаhыбыл, Сүҥ Дьааhын, Сүрдээх Кэлтээх Сүгэ Буурай Тойон) — бог грома и молнии. Иногда его называют третьим именем в триаде верховного творца. Гром представляется стуком копыт его коня, а молнии — его топором, которым он разит нечистые силы. Кроме того, он покровительствует скоту, посылает людям детей, жеребят и телят.
  • Айыысыт (якут. Айыыhыт) — богиня, живущая на восточном небе и спускается оттуда, окружённая ореолом света, в виде богато одетой пожилой женщины или кобылицы. Она появляется при родах, помогает благополучно разрешиться от бремени, благословляет родившееся дитя и покидает дом роженицы на третий день после родов. Айыысыт человека находится в стороне восхода летнего солнца. Существует ещё айыысыт конного скота, которая находится в стороне восхода зимнего солнца, айыысыт рогатого скота — под землёй. Кроме того, имеются айыысыт и у других животных.
  • Иэйиэхсит (якут. Иэйиэхсит) — богиня-покровительница женщин. Живёт на восточном небе. Всегда открыта к людям, весела, задорна. Спускается на землю в мае месяце. С её возвращением начинает зеленеть листва, начинается лето. Помогает людям своим волшебным советом, оберегает от злых сил, благословляет приплод скота. Не любит грязь и неопрятность.
  • Дьылга Хаан (якут. Дьылҕа Хаан) — один из богов судьбы. Приоткрывает людям завесу тайны их судьбы.

Традиционный праздник.

Ысыах – праздник, отражающий традиционную картину мира и мировоззрение саха, праздник, которого с нетерпением ждут весь год. В нем ярко проявляется национальный колорит и фольклор народа: язык, мифология, танцы, музыка, обряды, обычаи, традиционная одежда, пища, утварь, ремесла и архитектура.

         В соответствии с древними традициями Ысыах устраивается внутри ритуального круга из чэчир (молодых берез). В центре ритуального круга устанавливается коновязь-сэргэ с арочными украшениями из берез. По традиционным представлениям саха, сэргэ является символом Мирового дерева и оси все Вселенной, девять ветвей священного дерева Аар Кудук Маас ( Аар Лук Маас) источают белую благодать. В наше время символика сэргэ расширилась и сэргэ олицетворяет дружбу и единство всех народов, населяющих территорию Якутии.

Рядом с сэргэ обычно устраивают круг – тюсюлгэ, огражденный разноцветной саламой (нить, сплетенная из белых и черных конских волос и развешанных на ней тканевых лоскутков и берестяных изделий). В центре тюсюлгэ расположен алтарь в виде миниатюрной урасы и аар багах с ритуальной утварью и посудой, наполненной кумысом. Кумыс для якутов является священным напитком и символом илгэ – белой благодати и изобилия, в которой заключен кут-сюр (душа) всех нерожденных детей, лошадей и коров. Считается, что кумыс – земное воплощение небесного молочного озера, на берегах которого раскинулось жилище Юрюнг Айыы Тойона, одного из Высших Божеств.

Праздник начинается с древнего ритуала- окропления огня и четырех сторон света кумысом, благословления присутствующих – алгыс и просьбы к Верхним Божествам ниспослать всем благодать. Все это исполняет алгысчыт. 

Ысыах – семейный праздник. Каждая семья заранее готовится к нему: шьют платья, готовят  национальные блюда, кумыс, быппах, саламат. На празднике обязательно со всеми родственниками проводят совместную трапезу, где почитаемыми членами семьи дается благословение молодому поколению.

 

           Затем все принимают участие в хороводе осуохай – массовом народном танце, танце единения. В песнях праздничного хоровода воспевается сила Природы, ее красота и величие, наступление благодатного лета и изобилия.

Самый пик и волнующий момент, кульминация праздника – встреча солнца

Чрезвычайно зрелищны спортивные состязания: кылыы (прыжки на одной ноге), куобах (прыжки на обеих ногах), ыстанга (прыжки с чередованием ног), хапсагай (борьба, где проигрывает коснувшийся земли хотя бы пальцем), перетягивание палки, стрельба из лука.

Победителями становятся самые сильные, ловкие и удачливые, которых чествуют и награждают мюсэ (мясными лытками) и ценными подарками.

 Традиции, обряды, обычаи. Для якутов характерны малые семьи. До XIX в. бытовало многоженство, причем жены часто жили раздельно, каждая вела свое хозяйство. В брак вступали в возрасте от 16 до 25 лет, заключали его по сватовству с уплатой калыма. Среди малоимущих были распространены браки «убегом», с похищением невесты, отработка за жену. Имели место левират и сорорат.

Якуты всеми мерами старались оградить себя, свое жилище и домашних животных от действия всевозможных злых духов. Для этой цели служило множество словесных заговоров, молений и обрядов. Кроме них важную роль играла знаковая система, особый орнамент на одежде, утвари, украшениях. Многие обряды якутов-язычников были направлены на то, чтобы воздействовать на силы неба, земли, воспринимавшиеся как главные божественные податели, служившие порукой хорошего урожая трав и приплода скота. Кроме того, традиционные календарные обычаи и обряды так же несли в себе бессознательное, интуитивное стремление к идее гармонического единства.

Объектом почитания становились и отдельно лежащие камни ледникового происхождения необычной формы. Если они меняли свое положение (лежали на боку), то это предвещало смерть кого-нибудь из близлежащей местности. По представлениям вилюйских якутов, такому необычному камню каждый раз после отела коров приносили дар в виде пестрой веревки с лоскутьями и белыми конскими волосами (веревку вешали на дерево под которым лежал камень). Люди могли дотронуться до таких камней, лишь чем-нибудь пожертвовав (монеты, лоскутки материи и др.)

Якуты верили в существование волшебного камня сата, с помощью которого можно было изменить погоду. Считалось, что если на сата взглянет женщина, то он потеряет свою силу. Волшебный камень находили в желудке или печени животных и некоторых птиц (лошадь, корова, лось, олень, глухарь). Сата бывает шестигранный, прозрачный, но бывает по форме похож на человека. Сата завертывали в чистую бересту, потом заворачивали в конские волосы и не показывали небу (есть сведения, что его хранили в шкуре лисицы или белки). Вызывание дождя, снега и ветра с помощью волшебного камня совершалось посредством особого заклинания.

Существовали обычаи кровной мести (чаще заменявшейся выкупом), гостеприимства, обмена подарками. Выделялась аристократия — тойоны. Они управляли родом с помощью старейшин, выступали военными вождями. Тойоны владели большими стадами (до нескольких сот голов), имели рабов, они и их домочадцы проживали в отдельных юртах. Были обычаи отдавать бедным скот на выпас, на прокорм на зиму, передавать обнищавшие семьи и сирот на иждивение богатому сородичу (кумаланство), торговать детьми, позднее — нанимать работников. Скот являлся частной собственностью, а охотничьи, пастбищные угодья и сенокосы — общинной.

Родильные обряды связывали с культом богини плодородия Айыы-сыт, покровительницы детей. По поверью, она живет на восточной стороне неба и дает новорожденному душу.

Роды проходили в левой половине юрты, на полу. Место родов отгораживали занавесом. Летом рожали в амбаре, иногда (во время сенокоса) — в поле. Роженице помогала повивальная бабка. На сороковой день после родов женщина отправлялась в церковь, где совершала церковный обряд очищения. Ребенка крестили и давали имя постороннего человека, первым вошедшего в дом после рождения. Этот человек мог и сам дать имя новорожденному. Некоторые имена связывали с обстоятельствами появления на свет малыша: Сайынгнгы — «летний», Булумдьу — «найденыш», т.е. рожденный внебрачно. Были имена-обереги: Бере («волк»), отпугивающий злых духов, Кусаган («плохой») — на него злые духи не обращают внимания, а также имена оценочного характера, например Кырынаас («горностай»), т.е. быстрый, подвижный.

В рассматриваемое время у якутов существовали три основных способа погребения — грунтовое погребение, «воздушное», арангасное и кремация. При погребении принимали меры предосторожности: лица покойников плотно закрывали, часто зашивали верхнюю часть переднего разреза и рукава одежды, погребальный инвентарь приводили в негодность; это делалось для предотвращения возврата ийэ кут покойного с которым мог прийти злой дух, причинивший смерть. Поминки совершали до погребения (для угощения собравшихся и поездки в мир мертвых умершего убивали лошадь).

При этом наиболее распространенным способом захоронения до христианизации являлось арангасное захоронение, т.е. помещение тела в колоду на столбах. Богатые грунтовые захоронения сопровождались конями, погребенными в отдельных ямах.

 На фото: Воздушное захоронение шамана

Наверх

Ремесла и промыслы

Добывали лося, дикого оленя, медведя, кабана, пушных зверей — лисицу, песца, соболя, белку, горностая, ондатру, куницу, росомаху — и других животных. При этом применяли весьма специфические приемы, например охоту с быком (когда охотник подкрадывался к добыче, прячась за быка, которого гнал перед собой), конную гоньбу по следу, иногда с собаками. Охотились с луком и стрелами, копьем, а с XVII в. — с огнестрельным оружием. Использовали засеки, загороди, ловчие ямы, силки, капканы, самострелы, пасти.

Особую роль в хозяйстве играло рыболовство. Для якутов, не имевших скота, рыболовство было основным хозяйственным занятием. В документах XVII в. слово балысыт — «рыболов» употребляли в значении «бедняк». На реках добывали осетра, чира, муксуна, нельму, сига, хариуса, тугуна, на озерах — гольяна, карася, щуку и других рыб.

Орудиями промысла служили верши, морды, сети, невода из конского волоса; крупную рыбу били острогой. Осенью устраивали коллективную рыбалку неводом, добычу делили поровну. Зимой занимались подледным ловом.

Распространению земледелия (особенно в Амгинском и Олекминском округах) способствовали русские ссыльные поселенцы. Выращивали специальные сорта пшеницы, ржи и ячменя, которые успевали созреть за короткое и жаркое лето. Культивировали также огородные культуры.

Из ремесел были развиты кузнечество, ювелирное дело, обработка дерева, бересты, кости, кожи, меха, изготовление лепной керамики. Из кожи мастерили посуду, из конского волоса плели и ссучивали шнуры, которыми вышивали. Железо выплавляли в сыродувных горнах, из золота, серебра и меди (переплавляя русские монеты) делали женские украшения, конскую сбрую, культовые предметы. 

Огромная заслуга якутского народа состоит в том, что, живя в окружении народов, занимающихся оленеводством, он не только сохранил свою самобытную культуру скотоводов, но и развил в условиях Севера табунное коневодство. В XVII в. якуты считались самыми северными коневодами мира, создавшими уникальную породу лошадей.
Якутская лошадь немного крупнее монгольской, с большой головой, светлой масти — белой, серой, палевой. Зимой якутские лошади обрастают длинной шерстью. Круглый год конные табуны проводят на пастбищах. Даже в 50 — 60-градусные морозы они предоставлены самим себе и добывают корм, разгребая снег копытами. Только молодняк остается в открытых загонах. Отличительные качества якутских лошадей — выносливость, неприхотливость, спокойствие. Могут проходить большие расстояния без пищи. Недаром якутская поговорка гласит: «Сытый всадник и голодная лошадь — хорошая пара».

Ни один скотоводческий народ не имеет такого разнообразия коновязей как якуты. Коновязные столбы «сэргэ» являются очень важной частью материальной и духовной культуры народа, тесно связанной с его хозяйственной деятельностью, верованиями, традициями и обычаями. Научный сотрудник Якутского государственного музея истории и культуры народов Севера, В.Ф. Яковлев разработал классификацию коновязей по их назначению и делит их на три группы. В первую — надворную группу входят коновязи, которые ставят у жилья и используют по их прямому назначению — для привязывания коня. Ко второй группе относятся культовые столбы, использующиеся при проведении культовых религиозных обрядов. И третья группа коновязей устанавливается на традиционном празднике Ысыах, который тесно связан с культом коня. В каждой из выше перечисленных групп имеются коновязи разного назначения, имеющие различное конструктивное решение и свою особую орнаментику. Например, свадебные коновязи устанавливали на усадьбе жениха. Вырезали их из сосны высотой 2 — 2,5 метра. Коновязь жениха имела навершие в виде головы коня, а коновязь невесты — в виде чорона, кумысного кубка. Наиболее разнообразны культовые коновязи. Среди них — шаманские коновязи с рогатыми навершиями, коновязи духам семейного очага, маленькие коновязные столбы, которые ставились в хотонах (хлевах) и были связаны с конем. Они вырезались из осины, украшались резным орнаментом в виде валиков и пестрым волосяным шнурком «сэлэкэ». К этой же группе относятся коновязи, которые ставились на могилах и т.д. В наши дни наибольшее распространение получили различные коновязные столбы, связанные с праздником Ысыах, а также коновязи, посвященные памятным и юбилейным датам в жизни России и Республики Саха (Якутия).

Наверх

Традиционное жилище

Якутские поселения состояли обычно из нескольких жилищ, расположенных одно от другого на значительном расстоянии. Деревянные юрты почти без изменения просуществовали до середины XX в. «На меня внутренность якутской юрты, — писал В.Л. Серошевский в своей книге «Якуты», — особенно ночью, освещенная красным пламенем огня, производила немного фантастическое впечатление… Ее бока, сложенные из круглых стоячих бревен, кажутся полосатыми от затененных желобков, и вся она с потолком… со столбами по углам, с массой леса, мягко падающего с крыши на землю, представляется каким-то восточным шатром. Только легкая восточная ткань в силу обстоятельств заменена здесь золотистым лиственным деревом…».
         Двери якутских юрт располагались с восточной стороны, навстречу восходящему солнцу. В XVII-XVIII вв. камины (кэмулуэк оhох) были не битые глиной, а мазанные ею, и все время подмазывались.
Хотоны отделялись только невысокой жердевой перегородкой. Жилища строили из мелких деревьев, ибо считали грехом срубить толстое дерево. Юрта имело нечетное число окон. Ороны-лежаки, идущие вдоль южной и западной стен жилища, были широкие и ложились спать поперек. Имели они разной высоты. Самый низкий орон помещался на правой стороне, рядом со входом (уηа орон), а более высокий — хозяйский, «чтобы счастье хозяина не было ниже счастья гостя». Ороны с западной стороны друг от друга отделялись сплошными перегородками, а спереди забирались стойками стоймя, оставляя лишь отверстие для небольшой дверцы, на ночь запирались изнутри. Перегородки же между оронами южной стороны были не сплошные. Днем на них сидели и называли орон олох «сидение». В этой связи первая восточная нара на южной стороне юрты называли в старину кэηул олох «вольное сидение», вторая — орто олох, «среднее сидение», третья нара у той же южной стены — туспэтийэр олох или улуутуйар олох, «степенное сидение»; первый орон на западной стороне юрты называли кэгул олох, «священное сидение», второй орон — дархан олох, «почетное сидение», третий с северной стороны у западной стены-кэнчээри олох «детское сидение». А нары на северной стороне юрты назывались куэрэл олох, лежанки для слуг или «воспитанников».
          Для зимнего жилья выбирали более низкое незаметное место, где-нибудь на дне аласа (елани) или около опушки леса, где оно лучше защищалось от холодных ветров. Таковыми считались северные и западные ветры, поэтому ставили юрту на северной или западной части поляны.
         Вообще, следует отметить, что при выборе места для жилища старались найти укромный счастливый угол. Не селились среди старых могучих деревьев, ибо последние уже взяли счастье, силу земли. Как и в китайской геомантии, выбору места для жилья придавали исключительное значение. Поэтому скотоводы в этих случаях часто обращались к помощи шамана. Обращались также к гаданию, например, к гаданию с кумысной ложкой.
В XVII-XVIII вв. большие патриархальные семьи (кэргэн как римская «фамилия») размещались в нескольких домах: урун дьиэ, «белый дом» занимали хозяева, в следующих — жили женатые сыновья и в хара дьиэ ”черный, худой дом» размещались слуги и рабы.
        В летнее время такая большая богатая семья проживала в стационарной (не разборной) берестяной урасе конусообразной формы. Она стоила очень дорого и имела значительные размеры. Еще в XVIII в. большинство летних жилищ у состоятельных семей состояли из таких берестяных юрт. Их называли «Ус курдуулаах могол ураса» (с тремя поясами большая монгольская ураса).
       Были распространены урасы и с более малыми диаметрами. Так, ураса средней величины называлась далла ураса, низкая и широкая по форме; ханас ураса, высокая ураса, но диаметром небольшая. Среди них самая большая имела 10 м высоту и 8 м по диаметру.

Передвигались в основном верхом, грузы перевозили вьюком. Зимой ходили на лыжах, подбитых конским камусом, ездили на санях с полозьями из дерева с корневищем, имевших естественную кривизну; позднее — на санях типа русских дровен, в которые обычно запрягали быков. Северные якуты пользовались оленьими прямокопыльными нартами. По воде сплавлялись на плотах, лодках-долбленках, челноках, берестяных лодках.

 Наверх

Традиционная одежда

Национальная одежда состоит из однобортного кафтана сон (зимой — мехового, летом — из коровьей или конской шкуры шерстью внутрь, у богатых — из ткани), который шили из четырех клиньев с добавочными клиньями у пояса и широкими, собранными у плечей рукавами, коротких кожаных штанов (сыайа), кожаных ноговиц (соторо) и меховых носков (кээнчэ). Позднее появились тканевые рубахи с отложным воротником. Мужчины подпоясывались ремнем, богатые — с серебряными и медными бляшками. Женские свадебные шубы (сангыйах) — длиной до пят, расширяющиеся книзу, на кокетке, с вшивными рукавами и меховым воротником-шалькой — украшали широкими полосами красного и зеленого сукна, позументом, серебряными деталями, бляхами, бисером, бахромой.  

На фото: Костюм невесты. Якуты. Якутская область. Конец XIX — начало XX века.

 Шуба была передана из Дворца искусств (Зимнего дворца) в 1922 году, головной убор получен в дар от генерал-лейтенанта Пантелеева в 1904 году Костюм представляет собой традиционную праздничную одежду старинного покроя; состоит из шубы, головного убора и шейного украшения (гривны). Шуба, застегивающаяся на серебряные плоские пуговицы, крыта черным сукном и подбита мехом из соболиных лапок; воротник и оторочки — из более темного меха соболя. Шуба богато украшена вставками из широких полос парчи и нашивками из серебряных пластин. Такие нарядные шубы хранились в якутских семьях и передавались по наследству как фамильная драгоценность. Шапка дьабака, характерной конусовидной формы, сшита из меха росомахи и имеет навершие из красного сукна, украшенное традиционным орнаментом. Навершие всегда украшалось круглой металлической бляхой — солярным символом. 

Их ценили очень дорого и передавали по наследству. Женский свадебный головной убор (дьабакка) из меха соболя или бобра имел вид колпака с высоким верхом из красного или черного сукна, бархата или парчи, густо обшитым бисером, позументом, и непременно с большой серебряной сердцевидной бляхой надо лбом. Старинные уборы украшены султаном из птичьих перьев. Женскую одежду дополняли пояс, нагрудные, наспинные, шейные украшения, серебряные, нередко золотые с гравировкой серьги, браслеты, накосники и кольца. Для зимы изготавливали высокие сапоги из оленьих или конских шкур мехом наружу, для лета — сапоги из замши с голенищами, покрытыми сукном, у женщин — с аппликацией.

Наверх

Национальная кухня. Рецепты

В пищу употребляли молоко, мясо диких зверей, конину, говядину, оленину, рыбу, съедобные растения. Чаще всего варили мясо, жарили печень, готовили зразы, похлебку из потрохов, суп с грудинкой, уху из карася (собо минэ), фаршированного карася, оладьи из икры, строганину. Рыбу также замораживали и заквашивали на зиму в ямах. Молочные блюда — кумыс из кобыльего молока, молочная пенка, взбитые сливки, простокваша, масло. Сливки заготавливали на зиму, замораживая в больших берестяных чанах с добавлением ягод, кореньев, костей. Из муки готовили похлебку (саламат), лепешки (лэппиэскэтэ), оладьи (баахыла) и др. Собирали грибы, ягоды, луговой и береговой лук, дикий чеснок, корни сараны, толокнянку, сосновую и лиственничную заболонь. В Олекминском районе издавна были известны овощи.

Керчэх – одно из любимых, традиционных блюд, похожее на мусс. Подается обычно к завтраку вместо масла к лепешке или хлебу. Готовится из охлажденных жирных сливок и сметаны или из цельного молока с добавлением густой сметаны. Иногда в керчэх добавляют сахар, варенье или свежие ягоды, особенно бруснику.
Чохоон
– молочное блюдо из масла и молока с ягодами или вареньем. Подается замороженным с лепешками.
Кумыс – национальный слабоалкогольный напиток из кобыльего молока.

Строганина из рыбы. Мороженую рыбу (омуль, чир, нельму) тонко строгают ножом. Подают с солью и перцем, иногда с горчицей или соусом.

Суорат — один из самых популярных прохладительных напитков якутов.
Для приготовления 1 литра суората — 5 стаканов коровьего молока, 1/2 стакана сметаны, сахар по вкусу.
Парное молоко довести до кипения. Затем охладить до 30—40°, добавить сметану и плотно закрыть крышкой. Оставить на 2—3 часа в теплом месте. Затем перенести в прохладное место, где оставить на 1,5— 2 дня. Перед употреблением добавить сахар.

Карась вареный 
На 1 кг карасей — 2 л воды, 2 стакана молока, соль по вкусу
Перед приготовлением карася надо освободить от желчного пузыря. Для этого сделать надрез с правой стороны между 3—4 ребрами и извлечь желчный пузырь острием ножи.
Приготовленного карася обмыть, опустить в кипящую воду и варить на среднем огне 1,5 часа. К концу варки добавить соль и молоко. Готовую рыбу вынуть шумовкой и сразу же подать на стол. Отдельно подать бульон, разлив его по чашкам или стаканам.

Ойогос
На 1,5 кг конского бока — 15 г готовой горчицы, соль, 25 г жира. Для теста: 1/2 стакана сметаны, 1 яйцо, 50 г муки, соль, перец и немного воды
Взять куски мяса жеребятины с ребрами, нарубленными длиной по 10 см. Натереть солью, затем слегка обмазать столовой горчицей.
Из пшеничной муки, сметаны, яйца, с добавлением соли и перца по вкусу, приготовить тесто. Тесто должно быть гуще, чем для блинов, но жиже, чем для оладий.
Приготовленным тестом обмазать куски мяса и поместить в духовой шкаф на предварительно смазанный жиром лист. Жарить до полной готовности, поливая мясо соком, выделяющимся при жарении. Готовое мясо сложить в кастрюлю и залить оставшимся соком с листа.
Как только мясо остынет, отделить его от костей (ребер) и положить на блюдо. К мясу подать салат из свежей капусты, соленые огурцы, репчатый лук.

 

 Жеребятина отварная по-якутски
Жеребятина 900, лук, соль, перец, лавровый лист
Грудинку и реберную часть жеребятины разрубить на куски весом по 200г., положить в кастрюлю, залить горячей водой так, чтобы она покрывала мясо, довести до кипения, посолить, поперчить, добавить обжаренный лук, ослабить огонь и кипятить. Положить лавровый лист, через 5 минут проверить готовность : вынуть кусок мясо, глубже проткнуть вилкой,если вытекает прозрачный сок, мясо готово. Переваривать жеребятину не следует, иначе она будет жестковатой и потеряет вкусовые качества. Варить нужно на слабом огне не более 10 минут с начала кипения, а мелкие кусочки еще меньше времени. Иное дело — конина: ее необходимо варить долго, до мягкости, от этого она не теряет вкусовых качеств. Конина всегда вкуснее, если лошадь была не рабочей.
Отварная конина хороша как в теплом, так и в холодном виде. Перед подачей на стол нарезать на тонкие широкие ломтики. Рядом разместить гарнир из отварного картофеля или овощного салата.

Традиционная деревянная утварь — чаши, ложки, мутовки, венички для взбивания сливок, берестяные туеса для ягод, масла, сыпучих продуктов и т.п. Резные деревянные кубки для кумыса (чороны) играли важную роль в обрядах на празднике ысыах и были двух типов — на коническом поддоне и на трех ножках в виде лошадиных копыт.

Наверх

Фольклор

В якутском фольклоре центральное место занимает героический эпос олонхо, считающийся главным родом поэзии, а по характеру исполнительского искусства — основой народной оперы. Олонхо́ — древнейшее эпическое искусство якутов (саха). Термин «олонхо» обозначает как эпическую традицию в целом, так и название отдельных сказаний. В 2005 году ЮНЕСКО объявило олонхо одним из «шедевров устного и нематериального наследия человечества».

Поэмы, длина которых в среднем составляет 10 000 — 15 000 стихотворных строк, исполняются народными сказителями (олонхосутами). Путём контаминации различных сюжетов якутские олонхосуты в прошлом создавали еще более крупные олонхо, но они остались не записанными. Талант сказителя должен отличаться многогранностью. Помимо актерского и певческого мастерства сказители должны обладать даром импровизации и ораторским искусством. Олонхо исполняется без музыкального сопровождения. Речи персонажей поются для каждого в особой тональности, остальной текст сказывается говорком. По словам олонхосутов, самые крупные олонхо пелись в течение семи ночей. «Нюргун Боотур Стремительный» — наиболее известный из якутских олонхо, состоит из 36 000 тысяч стихотворных строк.

Действие в олонхо происходит в трёх мирах — Верхнем (якут. Үөhээ Дойду), Среднем (якут. Орто Дойду) и Нижнем (якут. Аллараа Дойду). В середине мироздания находится Аал Луук Мас — Мировое Древо, корни которого уходят в Нижний мир, крона растет в Среднем мире, а ветви устремлены высоко в небо, где обитают божества Верхнего мира.

Основная тема олонхо — это судьба эпического племени Айыы, утверждение счастливой и богатой жизни в Среднем мире. В сюжетном отношении выделяются три группы сказаний.

Первую группу составляют олонхо о заселении Среднего мира людьми племени Айыы. Отверженные потомки божеств Айыы, изгнанные из Верхнего мира, оказываются в Среднем мире в тот момент, когда эпическая страна только появляется, и становятся ее первыми жителями.

Ко второй группе олонхо относятся сказания о героях-первопредках Средней земли. Главный герой обычно носит имя Эр Соготох (букв. Муж Одинокий). Это имя имеет эпитет «эрэйдээх-буруйдаах», т.е. многострадальный, познавший много бед. Так, герой опубликованного О.Н. Бётлингком олонхо Эр Соготох не знает своего происхождения. Он обращается к духу-хозяйке Среднего мира, обитающей в священном дереве, и узнает о своем божественном происхождении и высоком предназначении стать родоначальником племени ураангхай саха. Герой отправляется за суженой, проходит множество испытаний в упорной борьбе с Абаасы (якут. Абааhы) — враждебными племенами, обитающими в Нижнем мире, и в этом героическом сватовстве добывает себе жену. И таким образом он становится родоначальником племени ураангхай саха.

Третью группу олонхо объединяет тема защиты племени Айыы от разрушительных действий Абаасы. В некоторых сказаниях богатыря, призванного стать защитником племени, божества Верхнего мира спускают с неба, в других же олонхо защитниками своего племени становятся чудесно рожденные дети самих жителей Среднего мира. Во многих сказаниях указанные мотивы соединяются, образуя сложные сюжетные переплетения.

Устойчивость сюжетов олонхо выработала систему персонажей. Главный герой — это богатырь или богатырка из племени Айыы. Основная их функция — борьба за создание семьи и защита интересов племени. Противоборствующей силой в олонхо является племя Абаасы. Остальные персонажи группируются вокруг главного героя и его противника, представляя собой членов семьи и племени. Особое место среди действующих лиц олонхо занимают мифологические персонажи: верховное божество Юрюнг Айыы Тойон (якут. Үрүҥ Айыы Тойон), бог-покровитель лошадей Кюн Джёсёгёй (якут. Күн Дьөhөгөй), богини, которые способствуют рождению людей и размножению домашних животных — Иэйиэхсит и Айыысыт (якут. Айыыhыт) и др.

Исполнение олонхо связано на чередовании речевых и поющихся разделов. При этом речевая часть изобилует событиями, т.к. развитие сюжета передается речитативом, а прямая речь персонажей — пением. Монологи героев олонхо содержат информацию из прошлого, которая проясняет ту или иную ситуацию, волшебный совет или предсказания божеств-покровителей, эмоциональное состояние героев, дающее толчок к дальнейшему развитию сюжета и т.д. Обычно в олонхо выделяются несколько разных мелодий, характеризующих различные группы персонажей. Главный контраст составляют мелодии Айыы и Абаасы. Самостоятельную музыкальную характеристику имеют так называемые герои-трикстеры, являющиеся медиаторами между Средним и Нижним мирами. Это, как правило, младший брат героя, старуха-скотница Симэхсин-Эмээхсин и др. Яркими мелодиями наделены зооморфные персонажи: конь богатыря, являющийся его верным другом и советником; стерхи (белые журавли), через которых небесные божества отправляют главному герою свою помощь; птичка, сопровождающая богатыря в младенчестве и оберегающая его от злых сил.

В каждой общине был свой сказитель, имевший богатый репертуар и поэтому существовали многочисленные версии олонхо. Традиция олонхо развивалась в условиях семьи и одновременно служила развлечением и средством обучения. Отражая верования якутов, олонхо являются свидетельствами образа жизни народа, борющегося за выживание в эпоху политической нестабильности в сложных климатических и географических условиях.

Глубоки и разнообразны по содержанию малые жанры фольклора: пословицы, поговорки, загадки, своеобразные скороговорки (чабыргах).

Различают песни культовые, обрядовые, необрядовые и лирические: дорожные, которые исполняли верхом на быке, путевые — верхом на коне, увеселительные песни-частушки; «ночные», «жалобные» и др. На всех семейных и племенных праздниках звучали песни-гимны — масштабные поэмы с балладными сюжетами мифологического, легендарного и исторического содержания.

Основной музыкальный инструмент хомус — дуговой металлический варган с большой круглой петелькой. Согласно традиции, на нем играли преимущественно женщины, артикулируя («выговаривая») речевые высказывания или известные мелодии. Имеет несколько разновидностей:

-деревянный, выполнен из лиственницы;

-костяной, у которого язычок сделан из кости;

-с кольцевым держателем на корпусе;

— с двумя язычками.

Самым распространенным танцем у якутов является осуохай, сопровождаемый хоровой песней под запев импровизатора. Он исполняется любым числом участников, иногда в кругу собирается до 200 и более человек. Организаторами танца чаще всего бывают мужчины. В песне, как бы аккомпанирующей веселью, воспевают пробуждение природы, встречу с солнцем, радость труда, отношения людей в обществе, семье, те или иные знаменательные события.

Глупая невестка

Одна женщина, выдав свою дочь замуж, посоветовала ей, когда та собралась ехать к мужу:
— В доме мужа повинуйся всем и выполняй все поручения.
Однажды утром свекровь послала невестку за водой. Та спросила:
— Чем черпать воду?
Тогда другая невестка шутя ответила:
— Черпай ситом.
Молодая невестка взяла с собой сито и пыталась зачерпнуть им воду. Увидев это, проходивший мимо человек спросил:
— Что это с тобой случилось?
На это бедняга ответила:
— Мне велели начерпать воду ситом и принести, а моя мать приказала мне слушаться всех в доме мужа.
Человек этот сказал насмешливо:
— Вот оно как приходится жить тем, кто всем хочет повиноваться,-приходится даже черпать воду ситом!

 Заблудившиеся парни

В старину после смерти бедняков-старика и старухи — осталось три сына.
Эти парни жили охотой.
Однажды они втроем поехали в лес, заблудились там и блуждали несколько дней. Ни спичек, ни кремня у них не. было. Они не могли развести огонь и очень изголодались. Вдруг однажды вечером они увидели, что на опушке леса в сумерках пылает огонь величиной с юрту. Увидев огонь, они очень обрадовались
и послали туда старшего брата. Подошел он ближе и увидел: возле костра величиной с юрту сидит старик с белыми волосами и белой бородой и медным прутом мешает в костре. Парень сказал:
— Эй, дедушка, поделись с нами огнем. Мы заблудились и оказались в большом затруднении.
Старик ответил:
— Расскажи-ка мне сначала историю-полуправду-полувымысел. Тогда дам тебе огня.
Парень подумал, что бы ему рассказать, но ничего не придумал и тогда просто выхватил из костра одно горящее полено и побежал. Но старик не дал ему бежать долго, напал на него, ударил его медным прутом и отнял полено.
Парень рассказал об этом своим братьям. Тогда средний брат сказал:
— Да, нечем тебе похвастаться, если ты не мог взять огонь у девяностолетнего старика.
Так, упрекнув брата, он сам пошел к старику. Как и прежде, старик попросил его рассказать историю-полуправду-полувымысел. Парень молча схватил одно горящее полено и побежал. Старик не дал ему бежать долго-нагнал его, ударил прутом и отнял полено. Парень с поникшей головой вернулся к братьям.
Тогда младший брат сказал:
— Как же так, ребята, вы считаете себя людьми, а не можете рассказать старику полуправду-полувымысел? И он пошел к старику. Сказал ему:
— Эй, дедушка, дай огня!
Старик попросил его сначала рассказать полуправду-полувымысел.
Парень начал бойко рассказывать без запинки:
— В старые времена, еще до рождения моих родителей, я пошел за ягодами и в течение нескольких суток бродил по лесу, потом остановился возле реки. Я захотел переплыть реку, поэтому схватил себя за уши обеими руками и перебросил на другой берег. Во время полета в ушах моих свистело, как свистят крылья утки. Перелетел я на другой берег реки и упал так, что мои ноги вошли в землю. Когда я так лежал, мимо пролетал серый дятел, я схватил его за хвост, и он вытащил меня из земли. Я пролетел вместе с ним по
воздуху, и он сел на дерево. Я провалился по полому стволу дерева вниз. Тут ворон подхватил меня и потащил с собой. Я оказался в стране, где кругом все было красивее, чем у меня на родине. Я блуждал там, но не знал, как вернуться к себе в родные края. В это время ко мне подошел старик-крестьянин
и посоветовал:
Ты наставь соломинки одну на другую и по соломинкам доберешься вниз-в средний мир .
Соломы не хватило до земли, и я повис в воздухе. Я не мог лететь, так как у меня не было крыльев. Я упал в тундру, возле реки, и угодил прямо на спину медведя. Медведь перепугался от неожиданности и с ревом убежал в лес.
Таким образом, карабкаясь по соломинкам, я добрался до своей страны и остался человеком.
Все это рассказал младший брат старику и тот, очень довольный, дал ему огня.

Харах-симирики

Старые люди говорят: доброе сердце да умелые руки — самое большое богатство.
Когда-то жил богатый человек с дочкой. Жена у него умерла давно, и он женился на другой. А у той тоже дочка была, только постарше, чем у мужа.
Прошло немного времени. Заболел отец и тоже умер.
Осталась его жена с родной дочкой и с падчерицей. Родная дочка целый день наряжается да любуется собой, а делать ничего не хочет. Падчерица и приберет, и обед приготовит, и хворосту натаскает, и одежду сошьет, да еще и песни петь успевала. А мачеха все недовольна. Целый день бранит и бьет девочку.
Старшую-то, мачехину дочку, Сюряга-Сох прозвали, что значит ленивица, а младшую, падчерицу, стали люди Юлесит-Кыыс — работящая — называть.
Злятся мачеха с дочкой, самую тяжелую работу для девочки придумывают, а она все делает весело, легко, быстро.
Долго думали мачеха с дочкой, как сжить со свету нелюбимую Юлесит-Кыыс, и наконец придумали. Позвала мачеха падчерицу и говорит:
— Сходи в тайгу, тальника для корзины мне набери, да смотри очисть хорошенько, чтоб веток не было.
— Ведь уже день на исходе, как же я в тайге ночевать буду?- спросила девочка.
— Иди, иди! Не разговаривай!- крикнула мачеха и вытолкнула девочку за дверь.
Делать нечего, пошла Юлесит-Кыыс в тайгу. Радуется мачеха, дочке говорит:
— Задерут ее звери в тайге.
Идет Юлесит-Кыыс, дрожит. Камусы на ногах ее рваные — снег в них набился, знобит; сквозь дыры в одежде ветер зимний свистит,- холодно! Пока дошла до тайги, стемнело.
Набрала девочка тальника охапку. Вдруг видит, домишко старый недалеко стоит, в окне огонек светит. Обрадовалась она. «Вот хорошо!- думает.- Наверное, здесь охотник живет. Пойду попрошусь на ночь». Взяла свой тальник и пошла.
Зашла, а дом пустой, оказывается. Видно, хозяин на охоту ушел. Нашла девочка глиняную печку-камелек, возле печки дрова сложены. На печке котелок стоит, а в котелке — хамыях ‘. Все приготовлено! «Хороший хозяин здесь живет,- подумала девочка,- аккуратный и запасливый».
Недолго без дела сидела Юлесит-Кыыс. Она ведь к работе с малых лет была приучена. Разожгла печку, сварила кашу. Потом села и стала ждать хозяина. А его все нет. Проголодалась девочка.
Решила, что хозяин в тайге заночевал.
Только приготовилась поесть, как из угла выскочила мышка, прыгнула девочке на колени и говорит:
— Дай мне тоже каши! Я еще ничего не ела.
— Вот хорошо, что ты пришла!- обрадовалась Юлесит-Кыыс.- Вдвоем веселее.
Сказала так и стала вместе с мышкой есть. Ложку себе — ложку ей. Съели всю кашу, а мышка еще и котелок облизала.
— Славно поели,- говорит,- спасибо, ты добрая. За это я тебе помогу. А ты знаешь, кто хозяин этого дома?- спросила мышка.
— Нет, не знаю,- сказала девочка.
— В этом доме живет медведь, хозяин этой тайги,- сказала мышка.- Скоро он придет и скажет тебе : «Давай в харах-симирики — это значит в прятки — играть». Ты согласись. Даст он тебе колокольчик. Возьми его и отдай мне, а сама в тот угол спрячься.
Только успела мышка договорить, как открылась дверь и вошел огромный медведь. Увидел он Юлесит-Кыыс, зарычал:
— Ты зачем в мою тайгу пришла, мой тальник портишь да еще в мой дом залезла?
— Не сердись, хозяин,- сказала девочка.- Что же мне было делать? Мачеха велела тальника наломать да очистить, чтобы корзину из него сделать. Как я могла не послушаться? А тут темно стало. Увидела я этот дом и вошла.
— А если я тебя съем?- говорит медведь. Но девочка не испугалась.
Удивился медведь:
— Разве ты не боишься меня?
— Нет,- сказала девочка,- не боюсь. Ты сначала поиграй со мной, а потом посмотрим: кто выиграет, тот и будет грозиться.
— Ладно,- засмеялся медведь,- давай в харах-симирики играть. Если я тебя поймаю, то съем, а не поймаю — богатой будешь.
Согласилась девочка. Завязала глаза медведю, а медведь колокольчик ей дал, чтобы слышать, где она.
Только девочка не забыла мышкиных слов. Отдала ей колокольчик, а сама в угол спряталась.
Зазвенел колокольчик, который мышка в зубах держала. Кинулся медведь в ту сторону, лапы расставил. «Сейчас,- думает,- поймаю девчонку». Да куда там! Мышка-то маленькая, юркая, бегает быстро, под самым носом у медведя уходит. А девочка стоит в углу, помалкивает.
Запарился совсем косолапый, еле дышит от усталости.
— Хватит!- говорит.- Сними с меня повязку. Ты победила.
Забрала девочка колокольчик у мышки, подошла к медведю и сняла с его глаз свой платок.
— Ну и быстрая же ты!- удивляется медведь.- Я еще такую не видал. За это награжу тебя. Иди в свое селение, выбери там хорошее место и брось на снег свой платочек.
Поблагодарила девочка медведя. С мышкой тихонько простилась, взяла свой тальник и пошла домой. Только вышла за дверь, смотрит, а на ней шубка новая, красивая и камусы белые, бисером расшитые. Положила Юлесит-Кыыс тальник на снег, чтоб одежду свою получше рассмотреть, а вместо тальника на снегу корзины готовые лежат, да такие хорошие, каких еще не видела. Подхватила она их и побежала домой веселая, дорогой песни поет.
Вошла девочка в селение, уже почти к дому подошла и думает: «Интересно, что это медведь про платочек мой говорил? Дай-ка брошу его!» И бросила.
Упал платочек на снег, стал расти и в дом превратился. Дом большой, красивый, внутри убранство богатое, нарядов и не сочтешь! А возле дома сарай. Там и коровы и телята… Да что говорить! Целое хозяйство подарил медведь Юлесит-Кыыс. А сама Юлесит-Кыыс такая красивая стала, что такой, пожалуй, в селении и не было. Она и раньше-то была хороша, да под рваной одеждой красоты ее не видно было.
Спохватилась Юлесит-Кыыс: ей ведь надо к мачехе идти, корзины нести.
Вышла из дому, а навстречу люди бегут.
— Смотрите,- кричат они,- сирота хозяйкой большого дома стала! Она теперь лучшая невеста в нашем селении!
Услышали это мачеха и ее дочка, вышли посмотреть — глазам своим не верят. А Юлесит-Кыыс корзи-ны им готовые отдает. От злости и удивления они и говорить не могут. Потом опомнились, стали расспрашивать девочку, откуда у нее это богатство, Рассказа-‘ ла все Юлесит-Кыыс, ничего не утаила.
— Ладно,- говорит мачеха,- у нас побольше бу дет.
Собрала она свою дочку, одела потеплее и послала в тайгу богатство добывать.
Идет Сюряга-Сох по тропинке и думает: «Ох, и обману же я медведя! Не один, а два дома я у него выпрошу! » Скоро нашла она медвежье жилье.
— Ух, холодно как!- говорит Сюряга-Сох. Посмотрела на дрова, а топить неохота. Не привыкла она. Сидит мерзнет, ждет медведя.
Наконец не вытерпела. Взяла два полена, кое-как печку затопила. А тут есть захотела. Злится, а делать нечего. Пришлось и кашу варить. Да ведь Сюряга-Сох никогда прежде ничего не делала — вот и подгорела ее каша, а она даже и не заметила. Взяла котелок, есть собралась.
Выскочила мышка, на колени к ней прыгнула и просит:
— Девочка, дай мне каши!
— Фу, противная!- крикнула Сюряга-Сох и столкнула с колен мышку.- Иди на пол, оттуда разговаривать можешь.
Ничего не ответила мышка, Сидит на полу, ждет.
— Подожди,- говорит Сюряга-Сох,- я поем, а тебе котелок вылизать дам.
Повернулась мышка, хвостом махнула и убежала в свою норку, а Сюряга-Сох попробовала кашу и выплюнула. Каша-то горькая-горькая. Стала она мышку звать:
— Иди, я пошутила! Всю кашу тебе отдам.
Поверила ей мышка и вернулась. Только попробовала кашу и сразу поняла, почему девочка такая добрая стала. Отвернулась она от котелка, усы лапой вытерла. «Ладно,- думает,- я тебе отплачу за жадность».
— Что же ты не ешь?- спрашивает Сюряга-Сох.
— Спасибо,- говорит мышка,- боюсь, тебе мало будет.
Сказала так и убежала.
Тут открылась дверь и вошел медведь.
— Кто позволил тебе в мою тайгу приходить да еще в мой дом залезать!- заревел он.- Зачем пришла, говори!
— За подарками пришла,- говорит Сюряга-Сох.- Ты моей сестре дом подарил, а мне два нужно. Вот я и пришла.
— Ладно,- говорит медведь,- сейчас будем с тобой в харах-симирики играть. Если не поймаю тебя — получишь два дома, а поймаю — съем. Согласна?
— Согласна,- говорит Сюряга-Сох, а сама думает: «Сейчас мышка придет и станет с колокольчиком бегать, а я два дома получу».
А мышка подбежала к ней и говорит:
— Ты сначала сама побегай, а я после по твоим следам бегать буду, как остатки в котелке вылизывать.
Поняла Сюряга-Сох, что обидела мышку, да поздно. «Ничего,- думает глупая девочка,- у мышки ноги маленькие, а у меня большие, значит, я быстрее бегать могу».
Подумала так и пнула мышку ногой так, что та захромала. Потом сняла свой платок, завязала медведю глаза, взяла колокольчик и побежала.
Звенит колокольчик, указывает, где девочка. Медведь ее поймал сразу.
Потом снял с глаз повязку и говорит :
— Пожалуй, не стану я тебя есть. От такой злой и ленивой заболею еще. Дам я тебе то, что ты хочешь: будут за тебя другие делать твое дело, и домов не два, а много будет. Возьми свой платок и брось, как только выйдешь отсюда.
Схватила Сюряга-Сох платок, скорее из медвежьего дома выбежала и бросила его на снег. Но что такое? Взмахнула Сюряга-Сох руками и вдруг поднялась в воздух.
— Ку-ку!- закричала она.- Ку-ку!
Она хотела сказать: «Куда? Куда я лечу?», но забыла все слова и только твердила: «Ку-ку, ку-ку!»Стала ленивая и злая Сюряга-Сох кукушкой. Не любит кукушка делать свое дело. Не выводит сама птенцов: то в одно гнездо подкинет яйцо, то в другое. Много таких домов у нее.
А мать Сюряги-Сох ждала дочку, ждала. Потом решила, что не может дочка медвежьих подарков унести — так много их. Сама в тайгу пошла.
Встретил ее медведь по дороге.
— А, и ты идешь,- говорит он,- и тебе подарков надо. Ладно, получай.
И стала она кошкой. Сколько кошке ни дай, она все кричит: «Ма-а-ло, ма-а-ло».
Когда же узнала кошка, что мышка не захотела помочь дочери, разозлилась и стала ее искать, а мышка убежала.
С тех пор кошка все ищет ту мышь и никак найти не может.
А Юлесит-Кыыс хорошо живет, сама все делает и другим помогает.
Так что, если встретите такую работящую, хорошую девочку — знайте, что это Юлесит-Кыыс, а если и не она, то ее дети, а если не дети, то внуки.
И по сю пору народ таких работящих да хороших Юлесит-Кыыс зовет…

1 хамыях — деревянный ковш, ложка.

Старуха Бяйбярикян с пятью коровами

Жила-была маленькая старушка Бяйбярикян. Все ее богатство состояло из пяти дойных коров, и соседи ее так и звали: старушка Бяйбярикян с пятью коровами. Коровы поили ее молоком, давали ей масло и сметану. Тем старушка и жила.
Однажды летним утром пошла старушка Бяйбярикян в поле проведать своих коров. На поле она увидала необыкновенную хвощ-травинку с пятью отростками.
Старушка Бяйбярикян бережно, не сломав ни одного отростка, не повредив ни одного корешка, выкопала хвощинку, принесла в юрту и положила под одеяло на подушку.
Пришло время доить коров. Старушка Бяйбярикян вышла из юрты, взяла подойник. Но только первые струйки молока зазвенели о дно подойника — в юрте зазвенели колокольчики-бубенчики и раздался стук упавшего наперстка. Разлив молоко, старушка поспешила в юрту. Прибежала, посмотрела — все как было, все на своем месте; на подушке хвощинка лежит трава-травою.
Опять вышла старушка Бяйбярикян к своим коровам, опять взялась за подойник. И опять, только ударились о дно подойника первые струйки молока — зазвенели колокольчики-бубенчики, а следом раздался звон упавшей иголки.
Кинулась старушка в юрту, опрокинув второпях подойник, открыла дверь, видит — лежит хвощинка на подушке трава-травою. «Что за диво?- думает старушка.- Раздаются какие-то звоны, словно бы лишь для того, чтобы я проливала молоко».
В третий раз принялась старушка Бяйбярикян за доение. И снова зазвенели в юрте колокольчики-бубенчики, и раздался стук упавших ножниц. Опрокинув в спешке подойник, вбежала старушка в дом и видит — сидит на постели девушка невиданной красоты: на белом лице сияют драгоценными камнями глаза, а брови над ними — как два черных соболя.
Это хвощинка превратилась в такую девушку.
Обрадовалась Бяйбярикян, обнимает ее, дочерью своей называет.
Стала девушка жить вместе с маленькой старушкой Бяйбярикян и ее пятью коровами. Ухаживала за коровами, помогала по дому. Долго они так жили.
Однажды молодой охотник Харжит-Берген отправился на охоту в тайгу.
Увидел он серую белку, прицелился в нее, выстрелил — не попал. Вскочила белка на елку, с елки на березу перепрыгнула, с березы — на лиственницу: лес велик, всяких деревьев в нем много. Целый день, с раннего утра до заката солнца, гнался Харжит-Берген за белкой, но сколько ни стрелял — попасть не мог. Дивился и досадовал на себя молодой охотник. Выходит, зря ему такое имя дали. Берген — значит меткий, а какой же он меткий, если обыкновенную белку подстрелить не может!
Доскакала белка до юрты старушки Бяйбярикян с пятью коровами и уселась на растущую поблизости сосну.
Подбежал Харжит-Берген к сосне и — уже в который раз!- выстрелил. Нет, опять не попал. Прошла стрела мимо и упала в трубу юрты!..
— Старуха, выиеси стрелу, отдай мне!- крикнул Харжит-Берген.
Никто ему стрелу не вынес, никто не ответил. Охотник крикнул еще раз, и опять никто на его крик не отозвался.
Рассердился, разобиделся Харжит-Берген, аж покраснел от гнева, и сам вбежал в юрту.
Вбежал, увидел девушку и от ее неописуемой красоты в обморок упал. А когда очнулся, ни слова не говоря, вихрем вылетел из юрты, сел на коня и поскакал домой.
— Мой отец, моя матушка!- еще с порога возгласил он.- У маленькой старушки Бяйбярикян с пятью коровами, оказывается, такая красивая, такая хорошая дочка. Возьмите эту девушку, дайте мне в жены!
Отец Харжит-Бергена тут же послал гонцов на девяти конях за девушкой-красавицей.
Во весь опор помчались гонцы, летящих птиц до-гоняли и перегоняли.
Прискакали к старушке Бяйбярикян с пятью коровами. Зашли в юрту, увидели девушку и тоже обмерли от ее красоты. А когда очнулись, самый старший и рассудительный спросил у хозяйки :
— Старушка Бяйбярикян, отдай свою дочку молодому Харжит-Бергену в жены!
— Почему бы не отдать,- ответила старушка.- Отдам!
Спросили у девушки, пойдет ли она.
— Пойду,- сказала девушка.
— А какой калым будет?- спросила старушка Бяйбярикян.
— Какой потребуешь, такой и будет.
— Хорошо. Тогда наполните мое чистое поле всяким скотом. И как только это будет сделано, можете забирать девушку.
Живо пригнали на поле старушки Бяйбярикян столько коров и лошадей, что и самого поля не стало видно. После этого ловко и проворно одели и нарядили девушку. Привели чубарую лошадь, которая понимал  человеческую речь, и зауздали ее серебряной уздой, оседлали серебряным седлом, а к седлу серебряную плетку привесили.
Харжит-Берген взял невесту за руку, вывел из юрты, на чубарую лошадь посадил, домой повез.
Едут они краем тайги. Видит Харжит-Берген — лисица бежит. Взыграло его охотничье сердце, говорит он невесте:
— Поскачу я в тайгу за лисицей. А ты поезжай пока одна. Вскоре дорога разделится на две: одна пойдет на восток — там будет висеть соболья шкура, другая дорога идет на запад — там увидишь шкуру медведя. На западную дорогу не сворачивай. Поезжай той, где повешена на дереве соболья шкура. Я тебя
скоро догоню.
Сказал так и ускакал.
Отправилась девушка дальше одна. Едет, едет, доехала до развилки. Доехала и позабыла, что ей наказывал Харжит-Берген: повернула на ту дорогу, где висела медвежья шкура, и приехала к большой железной юрте.
Вышла из юрты дочь восьминогого абаасы ‘, в железные одежды одетая, с одной крученой ногой, с одной-единственной крученой рукой, с одним, на середине лба, мутным, холодно блестящим глазом, с длинным черным языком, спускающимся на грудь.
Схватила она девушку, стащила с лошади, сорвала кожу с ее лица и напялила на свое лицо. Весь красивый убор сняла с нее — сама в него оделась.
Сделав зто, села дочь абаасы на чубарую лошадь и поехала на восток.
Харжит-Берген догнал ее, когда она уже подъезжала к юрте его отца. Не догадался жених, что за невеста едет с ним рядом.
Много народу собралось встречать невесту. Девять молодцев стали с одной стороны коновязи, чтобы принять повод ее лошади. Восемь девушек стали с другой стороны, чтобы привязать тот повод к коновязи. А вышло так, что невеста сама привязала свою лошадь к обломанному сучку ивы, за который старуха скотница привязывала пестрого глупого бычка. Огорчило это встречающих юношей и девушек, хоть они и не подали вида. Да в конце концов и надо ли придавать большое значение тому, куда невеста привязала лошадь? Все ждали, что и как будет дальше. Девушки между собой говорили:
— Вот вымолвит невеста слово — красные бусинки посыплются на землю. Подбирать да нанизывать их будем.
Для этого они и нитки припасли.
Молодцы думали: «Где будет ступать невеста — там, по ее следу, соболи побегут. Стрелять их будем».
Для этого и стрелы приготовили.
А невеста слово вымолвила — лягушки посыпались ; невеста шагнула — облезлые горностаи побежали.
Тут уже и все встречающие опечалились, огорчились.
От коновязи до юрты настлали зеленой травы. Взяли невесту за руку, в юрту повели. Вошла она в юрту, разожгла, по обычаю, тремя верхушками молодых у лиственниц огонь в очаге. После этого начался свадебный пир.
Пили, ели, веселились. Никто о подмене не дога дался.
А старушка Бяйбярикян вскоре после свадьбы опять пошла как-то на поле своих коров проведать. Пришла, видит — на знакомом месте снова выросла хвощ-трава о пяти отростках, лучше прежней. Выкопала ее старушка вместе с корнем, бережно в юрту принесла, завернула в одеяло, на подушку положила.
Пришло время доить коров. Взяла старушка подойник, вышла из юрты.
Только зазвенел под молоком подойник — в юрте колокольчики-бубенчики зазвенели, ножницы со стуком на пол упали. Вбежала старушка в юрту — сидит на постели та же девушка-красавица, только еще красивей прежней.
— Как ты пришла, как здесь очутилась, дочка?- спросила Бяйбярикян.
— Мама,- ответила девушка,- когда Харжит-Берген повез меня отсюда и увидел на опушке леса лисицу, он сказал мне: «Я поскачу в лес за лисицей, а ты поезжай по дороге, где повешена соболья шкура; на ту дорогу, где повешена медвежья шкура, не сворачивай». Забыла я его наказ, поехала не в ту сторону  доехала до железной юрты. Из нее вышла дочь восьминогого абааса, стащила меня с лошади, содрала с моего лица кожу и накинула на свое лицо. Весь мой убор-наряд тоже с меня сорвала, сама в него нарядилась. Потом села верхом на мою лошадь и поехала, а тело мое бросила. Серые собаки схватили меня зубами, грызли и таскали мое тело и бросили в широком поле. Тут я и выросла снова хвощ-травою. Как мне теперь найти-увидеть Харжит-Бергена?
Старушка Бяйбярикян утешать девушку стала.
— Увидишь, встретишь,- сказала она.- А пока живи у меня любимой дочерью, как и раньше жила.
И стала девушка-хвощинка снова жить у маленькой старушки Бяйбярикян с пятью коровами.
Чубарая лошадь, понимавшая человеческий язык, как только узнала, что ее хозяйка ожила, сама обрела дар человеческой речи и пожаловалась отцу Харжит-Бергена.
— Слушай, что я тебе скажу, господин,- проговорила она.- Дочь восьминогого абаасы погубила мою хозяйку! Когда твой сын Харжит-Берген оставил де вушку одну, доехала она до развилки, свернула на ту
запретную дорогу, где висит медвежья шкура, и приехала к железной юрте. Из юрты выскочила дочь абаасы, содрала с ее лица кожу и прикрыла свое лицо. Стащила весь праздничный убор-наряд и нарядилась в него сама. И живет теперь дочь абаасы в твоей юрте, твоей невесткой стала. А моя хозяйка снова ожила,
снова стала дочерью старушки Бяйбярикян. Возьмите ее, приведите в юрту, отдайте сыну. А не то дочь абаасы очаг ваш разрушит, житья никому не даст, погубит вас всех!
Выслушал старик слова чубарой лошади, за голову схватился, стремглав в юрту вбежал.
Увидела его дочь абаасы, должно быть, догадалась, почернела вся.
— Сын,- спросил старик Харжит-Бергена,- откуда ты привез свою жену?
— Я привез дочь маленькой старушки Бяйбярикян с пятью коровами!- ответил Харжит-Берген.
— Какой масти была лошадь, на которой ты ее вез?
— Лошадь была чубарая, понимающая человечью речь.
— Так вот, чубарая лошадь сказала мне, что когда ты оставил девушку одну и она доехала до развилки, то свернула на ту дорогу, где висит медвежья шкура. Приехала она к железной юрте. Из юрты выскочила дочь восьминогого абаасы, с лошади ее стащила, с лица кожу содрала и свое лицо прикрыла, в серебряный убор ее нарядилась. Так, обманом, сюда и приехала. И недаром лошадь не к разукрашенной коновязи, а к старой корявой иве привязала…
Ступай, сын, к старушке Бяйбярикян, упроси-умоли девушку вернуться к нам.
Приведи ее во что бы то ни стало! А дочь восьминогого абаасы, как велит чубарая лошадь, привяжи к хвосту дикого коня и выгони его в поле — пусть он размечет там ее кости. А не то погубит она всех нас — и людей, и скотину!
Услыхал это Харжит-Берген — и устыдился, и разгневался. Схватил коварную дочь абаасы за ногу, выволок из-за занавески, привязал к хвосту дикого коня. Помчался конь в широкое поле, залягал ее до смерти. Тело и кровь злодейки, говорят, превратились потом в червей и гадов, которые живут на земле и по сей день.
После этого поскакал Харжит-Берген к старушке Бяйбярикян с пятью коровами. Соскочил с коня, еще не доехав до коновязи,- так торопился. Увидела его старушка Бяйбярикян, выбежала навстречу, обрадовалась, как потерявшемуся, который нашелся, как умершему, который ожил. От коновязи до
юрты постлала зеленой травы; на радостях лучшую свою корову заколола.
А девушка подошла к Харжит-Бергену, взглянула на него, заплакала.
— Зачем ты пришел ко мне? Ты дал дочери абаасы пролить мою алую кровь, разорвать мою белую кожу, отдал меня на растерзание свирепым псам… После этого какую ты теперь жену ищешь здесь? Девушек больше, чем окуней, женщин больше, чем хариусов,- ищи жену среди них, а как я могу пойти за тебя?
— Не отдавал я тебя дочери восьминогого абаасы,- сказал Харжит-Берген, не отдавал на растерзание свирепым псам! Ты же знаешь, погнался я за лисицей, а тебе дорогу указал. Но ведь я тебе не говорил: «Ступай навстречу смерти!»Старушка Бяйбярикян, глядя на молодых, прослезилась от счастья,
потом смахнула слезы с обоих глаз на обе стороны, между девушкой и Харжит-Бергеном села:
— Как вы, ожив после смерти, отыскавшись после потери, увидели друг друга и не радуетесь? Скажу вам: опять любите друг друга, живите в дружбе, И пусть никто из вас моих слов не ослушается!
Девушка тихо сказала:
— Хорошо, не ослушаюсь тебя. Все старое забуду.
А Харжит-Берген вскочил, запрыгал от радости, заплясал, стал девушку обнимать-целовать. Начали они играть и никак не могли наиграться, стали разговаривать и никак не могли наговориться. А потом чубарую лошадь оседлали серебряным седлом, зауздали серебряной уздой, покрыли серебряной попоной, навесили серебряные переметные сумы, пристегнули у седла серебряную плетку.
Девушку одели-нарядили, в путь-дорогу снарядили.
Долго ли, коротко ли молодые ехали, к юрте отца Харжит-Бергена приехали.
Все родные, все девять братьев Харжит-Бергена вышли встречать невесту.
От коновязи до юрты устлали дорогу зеленой травой.
«Приедет невеста,- думали молодцы,- ступит на землю, и по ее следам побегут соболи».
Готовили они стрелы для этого, и так старательно работали, что с больших пальцев кожа сошла, а от долгого прицеливания глаза скосились на сторону.
Восемь девушек-сестер нитки сучили так, что с ладоней кожа сошла. Ждали невесту, думали: «Как явится на жениховом дворе да звонко заговорит — посыплются изо рта ее дорогие красные бусинки».
Приехал Харжит-Берген с невестой. Девушки приняли поводья их коней и привязали у коновязи. Приняли невесту на руки, спустили на землю. Заговорила невеста — словно колокольчики-бубенчики зазвенели, посыпались красные бусинки. Принялись девушки собирать их да на нитки нанизывать. Пошла невеста
к юрте — соболи побежали по ее следам. Стали молодцы стрелять в соболей. Вошла невеста в дом, растопила очаг тремя верхушками молодых лиственниц — запылал ярко огонь и все в юрте, как солнцем, осветил…
Начали играть свадьбу. Съехались-собрались на нее гости изо всех племен, изо всех улусов. Целую неделю ели, пили, веселились. Были тут певцы, были тут плясуны, были тут сказочники, борцы, бегуны и прыгуны…
Кончился пир. Разъехались гости.
А Харжит-Берген с женой-хвощинкой стали жить-поживать да добра наживать. Долго жили. Говорят, внуки их до нынешнего дня живут.

1 А б а а с ы — название сказочных злых существ

Наверх

Язык и письменность

Якутский язык (якут. Саха тыла) — язык якутов, относится к тюркской группе языков. Количество носителей языка по данным переписи 2002 года насчитывает около 456 288 человек, которые проживают в основном на территории Якутии, а также в Иркутской и Магаданской областях, Красноярском и Хабаровском краях.

Якутский язык резко отличается от прочих тюркских языков наличием пласта лексики неясного происхождения (возможно, палеоазиатского). Имеется также множество монгольских заимствований.

 

Диалекты якутского языка

Якутский язык разделяется на 4 группы говоров:

  • Центральная
  • Вилюйская
  • Северо-западная
  • Таймырская

Особняком стоит долганский диалект.

Между носителями говоров наблюдается полное взаимопонимание. Диалектные различия проявляются, в основном, в области фонетики.

Якутская письменность

В XIX веке для записей якутских текстов (в основном богослужебные тексты и несколько букварей) использовалось несколько различных алфавитов на основе кириллицы. Во всех трёх якутских букварях, изданных в Казани в 1895—1898 годах, используются разные алфавиты. Различия в используемых алфавитах были значительны.

Алфавит Новгородова  

Этот алфавит был создан С. А. Новгородовым в 1917 году на основе МФА. Изначально он содержал только строчные буквы, а также знак : для отображения долгих звуков (как гласных, так и согласных). На этом алфавите началось централизованное издание книг и газет. В 1924 году этот алфавит был реформирован. Позже он реформировался ещё несколько раз, пока в 1929 не был заменён на унифицированный тюркский алфавит.

Алфавит Новгородова образца 1929 года

Якутский алфавит 1929—1939 годов

A a B b C c Ç ç D d E e F f G g
Ƣ ƣ H h I i J j K k L l M m N n
N̡ n̡ O o Ө ө P p Q q R r S s Ş ş
T t U u V v W w X x Y y Z z Ƶ ƶ
Ь ь            

Потом в 1939 году был осуществлен переход на новый алфавит на основе кириллицы.

А а Б б В в Г г Ҕ ҕ Д д Дь дь Е е
Ё ё Ж ж З з И и Й й К к Л л М м
Н н Ҥ ҥ Нь нь O o Ө ө П п Р р С с
Һ һ Т т У у Ү ү Ф ф Х х Ц ц Ч ч
Ш ш Щ щ Ь ь Ы ы Ъ ъ Э э Ю ю Я я

Современный якутский алфавит

Сегодня в якутском языке используется алфавит на основе кириллицы, который содержит весь русский алфавит, плюс пять дополнительных букв: Ҕҕ, Ҥҥ, Өө, Һһ, Үү и две комбинации: Дь дь, Нь нь. Используются также 4 дифтонга: уо, ыа, иэ, үө.

Кириллица Название IPA примечания
А а а /a/  
Б б бэ /b/  
В в вэ /v/ Используется только в словах, заимствованных из русского языка
Г г гэ /g/  
Ҕ ҕ ҕэ /ɣ/, /ʁ/ «Г с крюком» (звонкое «Х», южнорусское «Г»)
Д д дэ /d/  
Дь дь дьэ /ɟ/ «Д с мягким знаком» (звонкое «Ч», «джь»)
Е е е /e/, /je/ Используется только в словах, заимствованных из русского языка
Ё ё ё /jo/ Используется только в словах, заимствованных из русского языка
Ж ж жэ /ʒ/ Используется только в словах, заимствованных из русского языка
З з зэ /z/ Используется только в словах, заимствованных из русского языка
И и и /i/  
Й й йот /j/, /j̃/  
К к ка /k/, /q/  
Л л эл /l/  
М м эм /m/  
Н н эн /n/  
Ҥ ҥ эҥ /ŋ/ Лигатура «НГ» (заднеязычное «Н»)
Нь нь эньэ /ɲ/ «Н с мягким знаком» (мягкое «Н»)
О о о /o/  
Ө ө ө /ø/ «О с перекладиной» (как немецкое «Ö»)
П п пэ /p/  
Р р эр /r/  
С с эс /s/  
Һ һ һэ /h/ Как английское или немецкое «H» (придыхание)
Т т тэ /t/  
У у у /u/  
Ү ү ү /y/ «Прямая У» (как немецкое «Ü»)
Ф ф эф /f/ Используется только в словах, заимствованных из русского языка
Х х ха /x/  
Ц ц цэ /ʦ/ Используется только в словах, заимствованных из русского языка
Ч ч че /ʧ/  
Ш ш ша /ʃ/ Используется только в словах, заимствованных из русского языка
Щ щ ща /ɕː/ Используется только в словах, заимствованных из русского языка
Ъ ъ кытаатыннарар бэлиэ /◌./ Используется только в словах, заимствованных из русского языка
Ы ы ы /ɯ/  
Ь ь сымнатыы бэлиэтэ /◌ʲ/ Используется только в словах, заимствованных из русского языка
Э э э /e/  
Ю ю ю /ju/ Используется только в словах, заимствованных из русского языка
Я я я /ja/ Используется только в словах, заимствованных из русского языка

Наверх